Лео бросился в сторону от горячего цунами.
Переждав волну, он поднял глаза.
Тело Винсента тяжело и неподвижно висело на руке, пристегнутой за запястье к дверной ручке. Как мешок с кишками.
Жар спал так же быстро, как возник, но задержался среди оружия, лежащего на поддоне между термитом и бензином.
Он пошарил по полу сарая. Вот под верстаком – рифленый кусок железа, бывший когда-то существенной деталью чего-то. Дверная ручка оторвалась легко, как он и думал. Лео взял младшего брата на руки и понес из сарая.
Теплая кожа Винсента. Пальцы влажные, липкие.
Лео осторожно положил его на траву, поискал пульс, увидел шею, обгоревшую, мягкую, словно бы поджаренную.
И услышал мощный взрыв.
Термит проел жесть до бензобака, свечение от взрыва на этот раз было более слабым, а пламя ниже, но громыхнуло так, словно звук яростно стремился вырваться из сарая.
Поэтому он не уловил шаги – заметил только краем глаза руку, занесенную над ним.
Руку Бронкса. Сжимавшую пистолет.
Рукоятка ударила в затылок.
Он ничего не почувствовал.
От яростного пламени до глухой темноты – за одно мгновение.
Золотая нить
Золотая нить
* * *
Школьный коридор похож на больничный – тот, что ведет в мамину палату со стальной койкой. Раньше он никогда об этом не думал. Холодный свет, истертый пластиковый пол. Когда шагаешь, звук словно окружает тебя. Вот и теперь звук летит впереди и позади, в основном он разлетается из-под ботинок завуча, твердый стук каблуков – вот что создает его сейчас. Монах, так его зовут, половину времени работает завучем, а половину – учителем труда. Жесткий, строгий. Седой монашеский венчик вокруг голой макушки. Лео он всегда казался классным – может, потому, что в конце каждого семестра Лео оказывается в числе немногих отличников по труду. По труду и по английскому. Как-то, говоря об отметках, Монах описал ученика, у которого и руки на месте, и с трудными заданиями справляться получается, и этому ученику услышанное очень понравилось. Единственный препод, которого Лео не хочет разочаровывать. Но вот-вот основательно разочарует. Монах только что постучал в дверь класса, где шел урок физики, и попросил Лео Дувняка ненадолго выйти – его кое-кто ждет, завуч его проводит. Он знал. Знал, что один его ученик отлично распорядился и умелыми руками, и умением решать задачки, когда при помощи молотка и стамески проник в школьный буфет и стащил пятничную выручку.
Каждый новый шаг отдается эхом, за