– Слово “голубятня”, которое я забыл, – это побочный эффект удаления зуба?

– Нет, рана начала рубцеваться. Но это реакция избегания. У нас у всех такое бывает.

– Что это значит – избегание?

– Когда мы что-то знаем, но не хотим знать.

– Почему?

– Потому что это мешает нам жить, создает проблемы, которых мы хотели бы избежать. Не называть их.

– Доктор, речь идет о слове “голубятня”. Значит, и о моей отшельнице – или нет?

– Нет. Эта глава окончена, и вы можете вернуться к ней, когда пожелаете. Вы знакомы с каким-нибудь голубем?

– Знаком? Все шесть миллионов парижан знакомы с каким-нибудь голубем.

– Я не о том говорю. Лично у вас с голубем связано что-то тревожное? Не торопитесь, подумайте.

Адамберг прислонился к двери вагона, расслабился и позволил поезду покачивать его.

– Да, – сказал он. – Это был голубь, которому связали лапки. Я его подобрал и выходил. Он почти каждый месяц прилетает меня навестить.

– Для вас это важно?

– Я беспокоился, выживет ли он. И радуюсь, когда он прилетает. Правда, неприятно, что он всякий раз какает на мой кухонный стол.

– Это означает, что он воспринимает ваш дом как дружественную территорию. Он ее помечает. Не вытирайте помет в его присутствии. Вы его раните, Адамберг, на сей раз психологически.

– А разве можно ранить голубя психологически?

– Само собой.

– А что же с этим словом – “голубятня”? Доктор, я спас птицу уже довольно давно.

– Наверное, в вашем сознании оставили след путы, которые были на лапках голубя. Тот факт, что он стал пленником. Это соотносится с вашим делом о девушках, живших взаперти. Вы их нашли?

– Да, ужасный случай, произошедший сорок девять лет назад. Думаю, одна из девушек и есть убийца.