— Да, птица. Сова, которая сопит, как человек.

— Точно. Скажи, зачем ты обстреливаешь яблоками мышиные норки?

— Это такая игра. Вроде гольфа.

— Но ты еще не попал ни в одну лунку.

— Да. Ты хочешь сказать, что, если Вальрэ завещал свое имущество троим детям, это меняет все. Но, заметь, только в том случае, если кто-то в курсе дела.

— Кто-то точно в курсе. Дени де Вальрэ не любит отчима. И наверняка давно уже следит за ним. Возможно, мать когда-то предупреждала Дени, чтобы тот не дал себя обделить из-за двух выродков, нагулянных от горничной, не уступал им две трети наследства. Меня очень удивило бы, если бы он не знал, что написано в завещании графа.

Вейренк отложил заготовленную пригоршню яблок, налил себе вторую чашку кофе и протянул к Адамбергу руку за сахаром.

— Я про сахар уже слышать не могу, надоело, — пожаловался комиссар, передавая ему кусочек.

— Ну, теперь ты можешь о нем забыть. Сахар, который давали Лоду, навел тебя на мысль о сахаре, который Кристиан Клермон безуспешно предлагал своему лабрадору. И все, круг замкнулся.

— Будем надеяться, — ответил Адамберг, нажимая на крышку коробки с сахаром. — Плохо закрывается. Надо ее перехватить резинкой. Так делает Лео, мы должны следовать ее прихотям. Когда она вернется, надо, чтобы все здесь было как при ней. Данглар уже приложился к бутылке с кальвадосом, пора остановиться. Итак, я уверен, что Дени не моллюск и что он уже ознакомился с завещанием Вальрэ. Возможно, он заглянул туда еще год назад, после того как Вальрэ взбунтовался. Смерть графа обернется для этого типа финансовой и социальной катастрофой. Виконт Дени де Вальрэ, оценщик престижного аукционного зала в Руане, окажется братом двух крестьян, братом шестипалого психопата, братом сумасшедшей, которую преследуют галлюцинации, и пасынком развратного отчима.

— Значит, ему необходимо избавиться от молодых Вандермотов. Это непростое решение.

— Как сказать. Скорее всего, виконт впервые встретился с Вандермотами, когда они были еще совсем маленькие. Думаю, он сразу же инстинктивно начал их презирать. Возможно, ему даже кажется, что их устранение будет правомерным. И, если рассудить здраво, не таким уж трагичным. Не более трагичным, чем для тебя — обстрел мышиных норок.

— Да я потом извлеку оттуда яблоки.

— Во всяком случае, куда менее трагичным, чем перспектива потерять две трети наследства и положение в обществе. Ставка слишком велика.

— У тебя на плече сидит оса.

— Насекомое, — уточнил Адамберг, смахнув осу.

— Точно. Да, если Дени знаком с завещанием — если, конечно, завещание существует, — он не просто презирает Вандермотов, он их ненавидит.