— А где сейчас Клоук?

— Ты хоть минуту можешь помолчать? Я как раз хотела рассказать… Короче, фиг его знает. Вчера под вечер он уже просто на стенку лез, попросил у Брэма машину и свалил с кампуса, а сегодня машина вдруг очутилась на стоянке, ключи в зажигании, никто ничего не видел, дома его нет, и вообще хрен поймешь, что происходит… Я к спидам теперь даже близко боюсь подходить. Да, кстати, все хотела спросить: где это ты так глазом приложился?

Придя к Фрэнсису, я обнаружил там близнецов (недоставало только Генри, который уехал обедать с Коркоранами) и пересказал им то, что услышал от Джуди.

— Я, между прочим, видела это зеркало, — заметила Камилла.

— Я тоже, — сказал Фрэнсис. — Старый, обшарпанный кусок стекла. Он у Банни уже давно валялся.

— Я думал, это его.

— Интересно, как оно у него оказалось?

— Если эта девушка оставила зеркало в общей комнате, Банни, скорее всего, просто на него наткнулся и решил прихватить с собой, — предположил Чарльз.

Это было очень похоже на правду, поскольку Банни, бесспорно, страдал легкой формой клептомании. Он частенько прикарманивал небольшие и не особенно ценные предметы — маникюрные ножнички, пуговицы, катушки липкой ленты, — которые потом оседали у него в комнате в виде маленьких бардачных заначек. Этому пороку он предавался тайно, однако уже более ценные вещи, брошенные без присмотра, присваивал открыто и без малейших угрызений совести. Ему ничего не стоило сунуть под мышку бутылку виски или оставленную посыльным на крыльце коробку с цветами и удалиться, тихонько посвистывая. Он проделывал это так уверенно и невозмутимо, что мне казалось, он даже не понимает, что совершает кражу. Однажды мне довелось слышать, как он с азартом и явно без задней мысли расписывает Марион, что, по его мнению, следует делать с теми, кто ворует продукты из холодильников на общих кухнях.

Лоре Сторе, конечно, пришлось несладко, однако у бедного Клоука дела обстояли еще хуже. Чуть позже мы узнали, что на кампус он вернулся не по доброй воле, а подчиняясь приказу фэбээровцев: те развернули его, не успел он отъехать от Хэмпдена и десяти километров. Они привели его в свою штаб-квартиру и продержали там до глубокой ночи; что они ему сказали, я не знаю, однако в понедельник утром он потребовал, чтобы впредь при даче показаний присутствовал его адвокат.

Миссис Коркоран, по словам Генри, была готова съесть живьем тех ищеек и писак, которые осмелились предположить, будто ее сын употреблял наркотики. Во время обеда в «Бистро» к столику Коркоранов подобрался какой-то журналист и спросил, что они думают по поводу «предметов, сопутствующих употреблению наркотиков», найденных в комнате Банни.