На самом деле проблема была в том, что я основательно подсел на колеса. Транквилизаторы уже не вырубали меня по ночам с прежней эффективностью, но днем по их милости я погружался в сумеречное, подводное существование, разорвать плен которого можно было только при помощи стимуляторов. Впрочем, заснуть без снотворного я не мог (естественный сон казался чудесной сказкой, сладким детским воспоминанием), а запасы подходили к концу. Я мог бы пополнить их, обратившись к Клоуку или Брэму, но вместо этого решил на некоторое время вообще воздержаться от таблеток — в теории, в высшей степени разумное решение, вот только я оказался не готов к своего рода кессонной болезни, сопровождавшей всплытие с глубин.

Мир бушевал нестройными звуками и болезненно-яркими красками. Влага и жар, вездесущая зелень, настырное копошение жизни. Цветы герани пламенели на фоне белых дощатых фасадов, из трещин мраморных плит под ногами лезла сорная поросль. (Им было больше полувека, этим вспучившимся от жестоких январских морозов мощеным дорожкам, их подарил городу один миллионер, отдыхавший в Северном Хэмпдене каждое лето до тех пор, пока приход Великой депрессии не заставил его выброситься из окна своего офиса на Парк-авеню.) Голова раскалывалась, я мечтал о темных очках. Набрякшие тучи нависали над самыми крышами, деревья были окутаны душным маревом, горы на горизонте окрасились в аспидный цвет — надвигалась гроза. Жужжание ос и тарахтенье газонокосилок сливались в единый гул, пронзаемый криками стрижей.

Я свернул на Уотер-стрит. Проходя мимо дома Генри, я заметил в глубине садика коленопреклоненную фигуру. «Не может быть», — почему-то подумалось мне. Но это действительно был Генри — он что-то мыл, то и дело окуная тряпку в ведро с водой. Приглядевшись, я понял, что он тщательно протирает листья розового куста, и мне вспомнились несчастные садовники, встретившиеся Алисе в Стране чудес.

Я хотел окликнуть его, когда он закончит, но он был полностью поглощен процессом, так что, поразмыслив, я просто толкнул калитку и вошел:

— Генри, привет, что ты там делаешь?

Мое появление как будто нисколько его не удивило:

— На моих розах отложили яйца листовертки. Лучший способ избавиться от них — протереть листья вручную.

В который раз я подумал, как хорошо он выглядит в последнее время. Привычная одеревенелость сменилась в нем какой-то тигриной грацией, и меня поражала раскованная уверенность его движений.

— Это «королева фиалок,» — сообщил он, указывая на куст. — Благородный старинный сорт, выведен в 1860 году. А рядом — неплохой экземпляр «мадам Исаак Перейр». Цветы пахнут малиной.