— Кстати, что теперь делать со мной? — спросил я, и все повернулись ко мне. — Я ранен.

Эта короткая реплика почему-то не произвела драматического эффекта, на который я рассчитывал. Прежде чем я успел пояснить ее распространенным предложением, кто-то застучал в дверь:

— Что там у вас происходит?

Фрэнсис спрятал лицо в ладонях:

— Ну все, влипли.

Приоткрыв штору, Генри выглянул наружу, затем обернулся.

— Подойди ко мне, — обратился он к Камилле, подзывая ее движением руки с пистолетом.

Она отпрянула. Фрэнсис издал сдавленный звук.

— Скорее.

— Нет, Генри, пожалуйста, не надо…

Он улыбнулся:

— Неужели ты думаешь, я способен причинить тебе вред? Не бойся, подойди.

Камилла приблизилась. Генри поцеловал ее в лоб и что-то прошептал ей на ухо.

— У меня есть ключ! — истошным голосом крикнул консьерж.

«Болван, просто поверни ручку», — подумалось мне в наплывающем тумане.

Генри снова поцеловал Камиллу.

— Я люблю тебя, — сказал он и крикнул: — Войдите!

Дверь открылась. Генри поднял пистолет. «Он хочет их убить», — пронеслось у меня в голове; консьерж с женой, застывшие на пороге, очевидно, пришли к тому же выводу. Только когда Камилла завизжала: «Нет, Генри!..», я понял, что на самом деле он собирается сделать.

Поднеся беретту к виску, он нажал на курок. Раздались два сухих выстрела — второй, вероятно, стал результатом отдачи. Его голова дернулась влево, но он все стоял, в полный рост, словно памятник…

В окно потянуло сквозняком, шторы прильнули к сеткам, затрепетали, поникли. Генри с глухим стуком повалился на ковер.