Она окончательно проснулась, когда распахнула дверь в церковь и увидела между колоннами ярко освещенную картину «Страшный суд» и две фигуры: одна лежала ничком, а другая рухнула на нее словно в горе или отчаянии. Дэлглиш попросил описать все в деталях. Зачем это ему? – мелькнула у Эммы мысль. Он же там был. Он не выказал ни сострадания, ни огорчения по поводу того, что ей пришлось пережить, но, с другой стороны, не она понесла утрату. Он четко и ясно формулировал вопросы. Но не затем, подумала Эмма, чтобы облегчить ей жизнь. Если он что-то захотел бы узнать, то спросил бы, не обращая внимания на ее душевные муки.

Когда сержант Роббинс проводил ее в комнату для бесед и коммандер Дэлглиш, встав со стула, пригласил сесть, она сказала себе: «Сейчас передо мной не автор, который написал “Повод для ответа и другие стихи”, сейчас передо мной полицейский». В такой ситуации они никогда не смогли бы стать союзниками. Дело касалось людей, которых она любила и хотела защитить, а он служил лишь истине. И в конце концов всплыл вопрос, которого она боялась.

– Когда вы подошли, отец Мартин что-нибудь сказал?

– Да, кое-что, – ответила она после небольшой заминки.

– Что именно, доктор Лавенхэм?

Эмма молчала. Она бы не стала лгать, но даже воспоминания о тех словах сейчас казались предательством.

Молчание затянулось, и Дэлглиш сказал:

– Доктор Лавенхэм, вы видели тело. Вы видели, что сделали с архидьяконом, высоким и сильным мужчиной. Отцу Мартину уже почти восемьдесят, он сильно ослаб. Орудовать медным подсвечником, если докажут, что он – орудие убийства, дело непростое. Для этого нужна сила. Вы действительно верите, что отец Мартин смог бы это сделать?

– Конечно, нет! – горячо выкрикнула она. – Он не способен на жестокость. Отец Мартин – добрый, любящий, хороший, самый лучший из всех, кого я знаю. Мне бы такое и в голову не пришло. Никому бы не пришло.

– Тогда почему вы думаете, что такое пришло бы в голову мне? – тихо спросил коммандер.

Он снова повторил свой вопрос. Эмма посмотрела ему в глаза.

– Он сказал: «О боже, что мы наделали, что мы наделали?»

– А как вы считаете – у вас было время над этим поразмыслить, – что он имел в виду?

Она размышляла над этими словами. Такое не забывается. Она не сможет забыть ничего, что видела на месте преступления. Девушка продолжала смотреть следователю в лицо.

– Мне кажется, он имел в виду, что архидьякон был бы еще жив, если бы не приехал в Святой Ансельм. Возможно, Крэмптона не убили бы, если бы убийца не знал, как сильно его здесь не любят. Эта неприязнь могла поспособствовать его смерти. И с колледжа нельзя полностью снять вину.