— Ньирагонго, — ответил Харри. — Это лава светится.

— Правда? — Она прижала нос к иллюминатору.

Харри допил воду из стакана.

— Ну что, еще раз пройдемся по плану?

Она кивнула и подняла спинку кресла.

— Ты остаешься в зале прилета и следишь за табло, чтобы видеть, что все идет так, как надо. А я займусь шопингом. Отсюда только пятнадцать минут до центра, так что я вернусь гораздо раньше, чем приземлится самолет Лене. Ты следишь, смотришь, встретит ли ее кто-то, и следуешь за ней. Поскольку Лене знает меня в лицо, я буду сидеть в такси на улице и ждать вас. А если произойдет что-то неожиданное, ты мне сразу же звонишь. О'кей?

— О'кей. А ты уверен, что она будет ночевать в Гоме?

— Я вообще ни в чем не уверен. В Гоме всего два отеля, если верить Катрине, никто там номеров не бронировал, ни на имя Верни, ни на имя Галтунг. С другой стороны, партизаны контролируют дороги и на запад, и на север, а до ближайшего города на юге ехать восемь часов.

— Неужели ты думаешь, Тони вызвал сюда Лене только ради того, чтобы выдоить из нее деньги?

— Йенс Рат сказал, что проект переживает критическую фазу. А ты видишь какую-то другую причину?

Кайя пожала плечами.

— А что, если даже убийца способен любить так сильно, что просто-напросто хочет, чтобы она была рядом? Неужели в это так трудно поверить?

Харри кивнул. Словно бы соглашаясь — «да, ты права». Или же «да, трудно».

Когда самолет выпускал шасси, раздалось жужжание и щелканье, как при замедленной съемке.

Кайя выглянула в окно:

— Мне не нравится этот шопинг, Харри. Мне не нравится оружие.

— Лейке — насильник.

— И мне не нравится быть полицейскими инкогнито. Я понимаю, что мы не можем контрабандой провезти в Конго наше собственное оружие, но разве нельзя попросить конголезскую полицию помочь с задержанием?

— Я уже говорил, что договора о сотрудничестве у нас нет. Кроме того, вполне возможно, что Лейке, у которого денежки водятся, давно прикормил местных полицейских, и они у него на жаловании. Тогда они его предупредят.

— Теория заговора.