– Да, я же не идиот. Это в Интернете, правильно?

– Попробуй, тебе может понравиться. Я заканчиваю разговор. – Харри положил трубку. – Простите. Что-нибудь еще?

– Опрос свидетелей, находившихся поблизости от «Шрёдера», – сказал Виллер. – Никто ничего не видел и не слышал. Странно, это на улице с таким-то движением.

– В районе полуночи понедельника там может быть довольно пустынно, – ответил Харри. – Но пронести человека, в сознании или без, по этому району так, чтобы тебя не заметили? Вряд ли. Возможно, у него прямо перед «Шрёдером» был припаркован автомобиль.

– На Валентина Йертсена не зарегистрирован ни один автомобиль, и машины напрокат на его имя тоже не выдавались, – сказал Виллер.

Харри повернулся. Виллер вопросительно посмотрел на него:

– Разумеется, вероятность того, что он воспользовался собственным именем, стремится к нулю, но я на всякий случай проверил. Разве не…

– Да, это замечательно, – ответил Харри. – Пошли фоторобот в компании, дающие машины напрокат. Рядом со «Шрёдером» находится круглосуточное кафе «Дели де Лука»…

– Я был на утреннем собрании следственной группы, и они проверили камеры наблюдения на кафе, – вмешался Бьёрн. – Ничего.

– Хорошо. Еще что-нибудь об этом деле, что мне стоит знать?

– В США работают над получением доступа к IP-адресам жертв в «Фейсбуке» с использованием повестки, а не полного судебного ордера, – сказал Виллер. – В этом случае мы не получим содержания переписки, а только адреса отправителей и получателей, и это, возможно, займет пару недель вместо месяцев.

Мехмет стоял у двери в hararet, турецкую парную. Когда он вышел из раздевалки в бани, то заметил, как закрывается дверь в hararet. И именно в hararet видели мужчину с татуировкой. Конечно, вероятность того, что Валентин появится уже сейчас, в первый день, ничтожно мала. Если только он не ходит сюда по нескольку раз в неделю. Так чего же стоять и медлить?

Мехмет сглотнул.

А потом он открыл дверь в hararet и зашел внутрь. В плотном паре произошло движение, он закружился вихрями, вырываясь в дверь, и создал коридор, ведущий внутрь помещения. И на мгновение Мехмет увидел лицо мужчины, сидящего на втором полке прямо напротив него. Их взгляды встретились. А потом коридор снова затянуло, и лицо исчезло.

Но Мехмет увидел достаточно.

Это был он. Мужчина, заходивший тем вечером в его бар.

Может, выйти прямо сейчас или лучше ненадолго присесть? Мужчина видел, как Мехмет его разглядывал, и если выйти прямо сейчас, то у него, наверное, возникнут подозрения.

Мехмет стоял у двери.

Казалось, что вдыхаемый им пар закупоривает дыхательные пути. Он больше не мог ждать, он должен выйти. Мехмет аккуратно открыл дверь и выскользнул наружу. Он побежал по скользким плиткам маленькими быстрыми шажками, чтобы не поскользнуться, и добрался до раздевалки. Ругаясь, набрал код на своем навесном замке. Четыре цифры. 1683. Битва под Веной. Год, когда Османская империя стала повелительницей мира, по крайней мере той части мира, которой стоило повелевать. Когда империя больше не могла расширяться. И начался упадок. Разорение за разорением. Интересно, он поэтому выбрал эти цифры? Потому что они по-своему рассказывали и его историю – историю об обладании всем и утрате всего? Наконец Мехмет открыл замок. Он достал телефон, набрал номер и приложил трубку к уху. Глядя на закрывающуюся дверь в раздевалку, он ждал, что тот мужчина в любой момент может ворваться и напасть.