– Подожди, но подозреваемых было трое!

Илюшин рассмеялся.

– Отличный ход! Дай людям одного возможного преступника – и они могут усомниться в его вине. Но предложи им троих, чтобы они сами сделали вывод, кто вор, – и их не свернуть с этой убежденности. Дож назвал три имени: имя брата, который был слишком богат, чтобы красть, имя слуги, который был слишком предан, и имя аббата, который не был ни богат, ни предан. И какой вывод должны были сделать зрители, наблюдавшие за спектаклем?

– Хочешь сказать, со стороны дожа это было косвенное ложное обвинение?

– Хочу сказать, что дож получил законное основание вышвырнуть шпиона из своего дома, ничего не объясняя. Потому что окружающим и так все было понятно. Мы не знаем, что Паскуале Чиконья любил, но зато точно знаем, что он ненавидел.

– И что же?

– Предательство, – коротко ответил Илюшин.

– Дож отомстил тому, кого считал крысой?

– Вот именно! Заодно это стало предостережением для следующего шпиона. «Я найду способ избавиться от тебя». Нравится мне этот старикан, – заключил Макар, словно говорил об одном из действующих политиков. – Хитрый, умный, мстительный. Задумал испортить жизнь предателю – и испортил.

– Ну, допустим, – согласился Сергей. – А какой второй заяц? Ты сказал, дож убивал двоих.

Илюшин почесал нос.

– У меня есть версия, что дож оставил перстень в ладье для кого-то третьего. Этот человек должен был прийти, открыть тайник и забрать драгоценность. Возможно, они условились об этом заранее. Встречаться на людях им было нельзя, а передать кольцо через слуг дож, видимо, опасался. И он выбрал такой хитрый способ.

– И почему же наш таинственный незнакомец не забрал перстень? – спросила Вика.

Макар покачал головой:

– Не имею ни малейшего понятия. Ясно лишь, что случилось что-то, помешавшее ему. Может быть, он погиб. А может, его что-то задержало на пути к Бучинторо. Как бы там ни было, дож оставил перстень в тайнике. Из чего следует, что он верил во вторую версию. Но мы-то знаем больше дожа. Кольцо никогда не покинуло больше галеру, так что я склоняюсь к первой: тот, кому предназначался перстень, умер. Почему? И кто он был такой? Эту часть истории мы никогда не узнаем, если только не всплывут чьи-нибудь мемуары. Зато нам известно другое. Не было никакой кражи! Был только старый лис, сымитировавший похищение и избавившийся от врага.

Самолет поднялся над облаками. Вика взглянула в окно. Неужели Илюшин прав? Если так, то ей даже отчасти жаль Педро Россини, павшего жертвой мстительности дожа. Хитроумный старикан, должно быть, подменил нить виртуозно, раз аббат ничего не заметил. Но он наверняка что-то подозревал. Бедняга!