Всхлипнула – и заревела.

Статуя, которой только что был Олег Маткевич, внезапно ожила. Дрожащими руками он снял с пальца собственное кольцо.

Посетители аэропорта Шереметьево с изумлением наблюдали, как высокий, хорошо одетый мужчина опустился на колени прямо в размазанную по полу грязь перед маленькой плачущей женщиной с золотыми волосами.

– В-виктория М-маткевич, – сильно заикаясь, проговорил он. – С-согласна ли ты…

Голос у него пресекся.

– Пошли отсюда, – сказал Бабкин.

– Кто бы мог подумать, что ты окажешься таким трепетным, – удивленно сказал Макар, когда они шли по стоянке к машине Сергея. – Сразу ведь было ясно, что помирятся.

– А кто зудел «задушит, пристрелит»?

– Сразу – это с того момента, как Маткевич появился у нас, – снисходительно пояснил Илюшин. – А зудел я, чтобы поиздеваться над тобой.

– Катись к черту, – беззлобно огрызнулся Бабкин.

И ухмыльнулся – но так, чтобы Илюшин не заметил.

Год спустя

Сначала на выдаче багажа чуть не посеяли Колькину сумку, потом Димка разнылся, что ему надо в туалет, и Олегу пришлось носиться с ним по всему аэропорту в поисках уборной. После этого Колька захотел есть, Димка пить, а Олег выразил желание дать обоим по шеям.

– В Венеции поедите и попьете, – пообещала Вика. – Дотерпите?

Мальчишки неожиданно решили, что потерпят.

Но пока они шли к пристани, Вику терзали сомнения. Зря она это затеяла, ох зря…

К тому же ей было немного тревожно за Анчоуса. Котенка оставили на соседку, и та клятвенно пообещала не перекармливать прохвоста, но Вика не без оснований подозревала, что Анчоус быстро поработит Ольгу Семеновну и будет хватать куски с ее стола.