Макар задумался. Он молчал очень долго, и Бабкин хотел уже рявкнуть, что все эти теоретизирования бессмысленны, потому что без Карнаухова его подруга не стала бы продолжать убийства, но в этот самый момент Илюшин поднял на него взгляд и спросил:

– А крайне редко – это сколько раз из ста?

От этого вопроса с Бабкиным что-то произошло. Как будто Макар плеснул в него холодной водой, и на его внутреннем белом листе благодаря химической реакции вдруг начал проступать рисунок, на глазах обретая контур, цвет и перспективу, насыщаясь мелкими штрихами, за которыми он едва успевал следить взглядом…

А потом в этом исчезла необходимость. Все стало видно четко и крупно, будто на детской раскраске.

Герман уезжал каждый июль к своему другу Науму.

В доме Германа были найдены улики.

У Германа жил Володя Карнаухов.

Перед глазами Германа постоянно находилась фотография Лизы Хохловой.

Герман остался жить в Беловодье после смерти племянника.

– Знаешь, что такое экстраполяция? – сказал Макар. Сергей диковато уставился на него. – Это распространение выводов, полученных из наблюдения за одной частью явления, на другую его часть.

Бабкин молча схватился за телефон.

– Наум, – с тихим бешенством сказал он, едва ему ответили, – слушай сюда, старая гнида! Не вздумай повесить трубку. Когда ты подтвердил, что твой друг Герман приезжает к тебе каждый год на две недели – чем ты руководствовался?

В трубке закудахтали.

– Хватит сочинять! – оборвал Сергей. – Сколько дней он на самом деле проводил у тебя?

– Две недели! Минус дорога!

– Это он попросил тебя об этом сказать?

– Две! Две!

– Знаешь, кто твой Герман на самом деле? Он убийца. А ты обеспечивал ему фальшивое алиби, год за годом!

Илюшину казалось, будто каждое слово Бабкина проминает телефонный пластик.

– Он от жены скрывался! – плаксиво закричал Наум. – К любовнице ездил, к душеньке своей, Ниночке, сынишку своего повидать, а вы, вы… вас его жена наняла! Он мне все рассказал! Жена его подозревала, она бы его из дома выгнала, с дочкой увидеться не дала!