– Я уезжаю домой, – сказала я.

– Не понимаю, – сказал он, очевидно огорченный. – Почему?

– Мой отец болен. Я нужна ему. Не знаю, смогу ли я сесть на пароход, учитывая войну, но я обязательно попытаюсь это сделать.

Десмонд отвернулся.

– Ты знаешь, что если уедешь, то разобьешь мое сердце. Разобьешь на тысячу осколков.

– Я не хочу этого.

Он снова повернулся лицом ко мне.

– Что мне сделать, чтобы убедить тебя остаться?

– Прости, Десмонд, – сказала я. – Я должна уехать.

Как ни глубока была моя любовь к нему, но так же глубока была усталость; я была сломлена и напугана.

Он полез в карман.

– Хочу, чтобы у тебя осталось кое-что на память обо мне.

Он раскрыл мою руку и опустил на ладонь холодную серебряную цепочку.

– Что это? – спросила я.

– Это особенная цепочка. Она принадлежала моей матери.

Я поднесла ее к глазам и увидела прикрепленный к ней медальон. На нем был выгравирован цветок, напоминающий камелию. Несомненно, это была та цепочка, которую описывала миссис Диллоуэй, тот медальон, в котором, по ее мнению, хранилось нечто драгоценное.

– Десмонд, – сказала я, качая головой, – где ты нашел это? Миссис Диллоуэй говорила…

Он улыбнулся своим мыслям.

– Мама никогда не снимала эту цепочку. Она принадлежала еще ее матери. Она очень старая. Чистое серебро. Таких больше не делают.

Я потянула за застежку, но не смогла ее открыть.