– Разреши мне надеть ее на тебя, – сказал Десмонд. – Мама была бы рада, что ты ее носишь.

Я поежилась, когда его холодная рука коснулась моей шеи. Мое сердце забилось чаще, когда он застегнул застежку. Откуда он достал эту вещь?

– Снимите, – сказал лорд Ливингстон, подходя сзади. – Эта цепочка принадлежала моей жене.

– Но я, я… – робко залепетала я.

– Мама бы захотела отдать ее Флоре, отец, – проговорил Десмонд.

Лорд Ливингстон прищурился на него.

– Что ты знаешь о желаниях своей матери? Ты был просто избалованный ребенок. Ты был ей обузой.

Мне было неприятно слушать эти слова.

Десмонд шагнул к отцу, сжимая кулаки.

– Как ты смеешь!

В глазах лорда Ливингстона закипела злоба. Я отвела глаза.

– Ты убеждал свою мать, что она не любит меня, – произнес он. – Ты посеял ненависть в ее сердце.

– Это не я ее посеял. Она уже была там.

Лорд Ливингстон бросился на него, и оба упали на снег. Я стояла над ними, умоляя прекратить эту бессмысленную драку.

Глаза Ливингстона-старшего стали безумными. Он быстро вскочил на ноги и поковылял к сараю. Он толкнул дверь, но она не открылась, тогда он пнул ее ногой и вломился внутрь, а через мгновение появился с топором.

– Стойте! – закричала я. – Что вы делаете?!

Он шел к нам, но глаза его смотрели мимо. Он уставился на камелию. Я вскрикнула. Миддлберийская розовая.

– Надо было давно срубить это дерево, – сказал он, и я едва узнала его голос, дикий в безумном отчаянии. – Здесь она слишком много думала о жизни. Слишком много времени проводила вдали от меня. – Он поднял топор над головой и крикнул: – Отойдите!