Было слышно, хотя и едва различимо, как где-то внизу что-то говорит Джастин, а Эбби смеется его словам. Мы трое почти ничего не говорили. Единственное, что нарушало тишину, — шелест бумаг. В самой комнате было довольно темно и прохладно; за окном, окруженная дымкой облаков, повисла луна. Пыльные страницы оставляли на моих пальцах тонкий слой сероватой пудры.

— Ага, вот оно! — неожиданно произнес Раф. — «Уильям Марч стал жертвой несправедливых и скандальных инсинуаций, что в конечном итоге стоило ему здоровья и…» Боже мой, Дэниел! Похоже, твоего дядюшку кто-то здорово подпоил. Неужели дальше тоже по-английски?

— Дай взглянуть, — произнес Дэниел и наклонился ближе. — «…и места в обществе».

Он взял у Рафа несколько листов и поправил на носу очки.

— «Факты же, — начал он читать едва ли не по слогам, водя пальцем под каждой строчкой, — если их отделить от плевел слухов и домыслов, таковы. С 1914 по 1915 год Уильям Марч участвовал в Большой войне, где он — судя по всему, это должно быть „обелил“ — обелил свое имя, а позднее даже удостоился Воинского креста за проявленное мужество и героизм. Уже одно это должно — здесь не могу разобрать, какое-то непонятное слово — все клеветнические измышления. В 1915 году Уильям Марч был демобилизован по причине ранения в плечо и сильной контузии».

— Посттравматический синдром, — произнес Раф. Он вновь прислонился к стене и, заложив руки за голову, слушал. — Да, не повезло парню.

— Дальше снова невозможно прочесть, — пожаловался Дэниел. — Что-то такое, что он видел, как я понимаю, во время боя. Здесь можно разобрать слово «жестокость». А потом говорится следующее: «Он расторг свою помолвку с мисс Эллис Вест и ударился в развлечения. Начал проводить время в обществе простолюдинов из деревни Гленскехи, к великому огорчению всех сторон. Все, кого это так или иначе касалось, сделали вывод, что столь… — кажется, здесь написано, „неестественная“, — связь не могла не привести к плачевному концу».

— Снобы, — буркнул Раф.

— Кто бы говорил, — заметила я и, перебежав через комнату, подсела ближе к Дэниелу.

Я даже положила ему на плечо подбородок и попыталась рассмотреть слова. До сих пор ничего нового для себя я не услышала. Однако теперь точно знала — «не могла не привести к плачевному концу», этим все было сказано.

— «Примерно в то же самое время, — продолжал читать Дэниел, слегка наклонив страницу, чтобы я могла следить глазами, — молодая девушка из деревни оказалась в пикантном положении и указала на Марча как на отца будущего ребенка. Так или не так, но люди в Гленскехи, воспитанные в отличие от наших дней в строгих правилах, — фраза „строгие правила“ подчеркнута дважды, — пришли в ужас от ее распущенности. Всеобщее — мнение? — было таково, что свой позор эта девица может искупить лишь тем, что станет монахиней в монастыре Святой Магдалины, а до тех пор, пока этого не случится, они не желают с ней знаться».