— Но ведь дело касается всех нас. Как можно обсуждать такие вещи, когда кого-то с нами нет.

— Чушь собачья! — заявила я — вернее, почти заорала. — Как такую чушь можно вообще слушать? Если это касается всех нас, всех пятерых, тогда почему вы мне ничего не сказали еще несколько недель назад? Если вы можете говорить об этом за моей спиной, то уж, видит Бог, можете сделать то же самое за спиной Дэниела.

— О Боже! — в очередной раз прошептал Джастин и так и остался сидеть открыв рот.

В сумочке Эбби затрезвонил мобильник. Я ждала этого звонка всю дорогу, пока мы ехали домой, все те десять минут, пока сидела в своей комнате. Фрэнк отпустил Дэниела.

— Не трогай! — крикнула я, и рука Эбби застыла в воздухе. — Это Дэниел, к тому же я и без того знаю, что он скажет. Он велит вам ничего мне не говорить. Повторяю, у меня вот где сидит то, что вы обращаетесь со мной как с умственно отсталой. Если кто-то из нас и имеет право знать, что, собственно, произошло здесь, так именно я. Только попробуй ответить на его звонок, и обещаю: я разнесу к чертовой матери твой гребаный мобильник.

И это была не пустая угроза.

Воскресенье, время послеобеденное, транспортный поток течет в Дублин, а не из него, так что если Дэвид поднажмет на газ — а именно так он и поступит, — и при этом его не остановит полиция, он будет здесь менее чем через полчаса. Дорога каждая секунда.

Раф рассмеялся коротким резким смешком.

— Вот это я понимаю, — произнес он и приветственно поднял стакан — мол, так держать!

Эбби уставилась на меня. Рука ее застыла в воздухе, не проделав и полпути до сумки.

— Если вы не объясните мне, что здесь происходит, — заявила я, — я сию минуту звоню легавым и рассказываю им все, что помню. Я не шучу.

— Боже, — прошептал Джастин, — Эбби…

Телефон дал отбой.

— Эбби! — Я перевела дыхание. — Как я могу оставаться здесь, с вами, если вы чего-то недоговариваете, если что-то скрываете от меня? Я не могу… так не может продолжаться дальше. Либо мы все заодно, либо нет.

Зазвонил телефон Джастина.

— Если не хотите, можете даже не говорить, кто конкретно это сделал… — Я была готова поклясться, что Фрэнк на том конце линии бьется головой об стену, но мне было глубоко на это наплевать. Пусть себе. — Я просто хочу знать, что случилось. Мне надоело, что все вокруг что-то знают. Все, кроме меня. Я устала и больше так не могу. Прошу вас.

— Она имеет полное право знать, — произнес Раф. — Кстати, мне давно уже надоело, что вся моя жизнь строится по принципу: «Так сказал Дэниел». Сколько можно, не пора ли сменить пластинку?