– Все в порядке. Мы тебе все объясним. Найдем того, кто сможет о тебе позаботиться, пока не приедут твои родители.
– Я не знала, что так получится.
– Понимаю. Сейчас тебе нужно просто подойти ко мне, и мы вернемся в школу.
– Я не могу.
– Дайте нам одну минуту, – попросила Селена. – Всего минуту.
Я буквально услышал, как Конвей сказала “нет”.
– Да, конечно. Но только минуту.
– Бекс, – невероятно нежно позвала Селена. – Иди сюда.
Ребекка обернулась на голос, протянула руки, и голова ее вновь скрылась внутри таинственной темной фигуры. Руки обнимали плечи друг друга, как крылья, сдвигаясь все ближе и ближе, словно они пытались слиться в единое нечто, которое никто и никогда не сможет разрушить. И я не понимал, кто из них рыдает.
Шаги за спиной, быстрые, и сейчас я мог обернуться. Холли, с разметавшимися волосами, огромными отчаянными прыжками неслась вверх по склону.
Позади, заставляя себя держать дистанцию, Мэкки. Он заметил ее издали и спустился к дорожке, чтобы задержать, насколько смог. Дал нам с Конвей возможность сделать то, что мы собирались сделать. В конце концов, по своим собственным причинам, он решил, что я заслуживаю доверия.
Холли пролетела мимо Конвей как мимо пустого места на край поляны и увидела остальных. Остановилась, словно ударившись о каменную стену. Чужим, срывающимся голосом спросила:
– Что случилось?
Конвей молчала. Объясняться предстояло мне.
– Ребекка созналась в убийстве Криса Харпера, – негромко сказал я.
Холли испуганно отшатнулась, помотала головой.
– Кто угодно может сознаться в чем угодно. Она так сказала, потому что боялась, что вы собираетесь арестовать меня.
– Ты уже знала, что это она.
Холли не стала отрицать. Не стала спрашивать, что будет с Ребеккой дальше, – незачем. Она не бросилась к остальным, не упала на грудь отцу – а он сумел не ринуться к ней. Она просто стояла, глядя на своих недвижимых подруг, одной рукой обвив ствол дерева, словно без него упала бы.
– Если бы ты знала это утром, – сказал я, – ты бы никогда не принесла мне ту карточку. На кого ты думала?