Устало, подавленно, пусто – как не бывает в шестнадцать лет – Холли ответила:

– Я всегда подозревала Джоанну. Может, и не она сама – я думала, она заставила кого-нибудь, скорее всего Орлу, она всегда вешает на Орлу грязную работу. Но идея была ее. Из-за того, что Крис ее бросил.

– А потом ты решила, что Элисон или Джемма все узнали, не смогли вынести такого груза, вот и появилось то фото.

– Ну да. Вроде того. Неважно. Джемма вряд ли, но да, на идиотку Элисон вполне похоже.

– Почему ты просто сразу не рассказала все детективу Морану начистоту? – удивилась Конвей. – К чему вынуждать нас заниматься херней, из кожи вон лезть весь день напролет?

Холли посмотрела на Конвей так, будто все эти глупости вгоняли ее в неодолимую спячку. Она прислонилась спиной к стволу дерева и закрыла глаза.

– Ты не хотела становиться доносчицей, – понял я.

Резкий шорох, потом тишина – подошел Мэкки.

– Снова, – сказала Холли, не открывая глаз. – Я не хотела снова становиться доносчицей.

– Если бы ты рассказала мне все, что знала, тебе, вероятно, пришлось бы давать показания в суде, и тогда вся школа узнала бы, что ты стукачка. Но ты все равно хотела, чтобы убийцу схватили. Карточка была идеальным шансом. Ничего не надо говорить, просто направить меня в нужную сторону и молиться, чтобы получилось.

– В прошлый раз вы показались мне совсем не глупым. И не вели себя так, будто каждый, кому меньше двадцати лет, совершенно безмозглый. Я подумала, что если бы только смогла затащить вас сюда…

– И ты не ошиблась, – заметила Конвей.

– Ага. – Никакое сердце не выдержало бы при виде ее лица, обращенного к небу. На Мэкки я даже не мог смотреть. – Я молодец.

– Как ты все же догадалась, что это не Джоанна? Когда мы пришли за тобой, ты уже знала правду. Что произошло?

Грудь Холли приподнялась и опала.

– Когда лампочка взорвалась, – сказала она. – Тогда я все поняла.

– И каким образом?

Она молчала. Все, она все сказала.

– Малышка. – Я и не думал, что голос Мэкки может быть настолько нежным. – Это был очень долгий день. Пора домой.