Вольф достал из кухонного шкафчика стальной брусок, которым он затачивал столовые ножи:

– Вот возьми, – приказал он Соне. – Если шевельнется, бей его по голове.

«Вряд ли Смит попытается шевельнуться», – подумал он.

Он уже почти ступил на лесенку, ведущую на палубу, когда на трапе послышались шаги.

– Почтальон! – воскликнула Соня. Вольф опустился на колени рядом со Смитом и вытащил свой нож.

– Открой рот.

Смит начал что-то говорить, но Вольф успел сунуть лезвие ему между зубами.

– Если шевельнешься или скажешь хоть слово, я отрежу тебе язык, – пригрозил Вольф.

Смит сидел неподвижно, в глазах его застыл ужас. Тут Вольф заметил, что Соня совершенно голая.

– Надень что-нибудь, быстро!

Она сдернула с кровати простыню, обернула ее вокруг себя и подошла к лесенке. Люк уже открывали. Вольф знал, что их со Смитом будет видно в проеме люка. Беря письмо из просунувшейся в люк руки почтальона, Соня слегка ослабила свое импровизированное одеяние.

– Доброе утро, – сказал почтальон.

Он не сводил глаз с ее полуобнаженной груди. Соня поднялась на несколько ступенек так, что он вынужден был шагнуть назад, и еще приспустила простыню.

– Спасибо, – сказала она жеманно и захлопнула люк.

У Вольфа вырвался вздох облегчения.

Было слышно, как шаги почтальона удаляются по трапу.

– Дай-ка мне эту простыню, – потребовал Вольф.

Соня сдернула с себя простыню и опять осталась обнаженной.

Вольф вынул нож изо рта Смита и отрезал от простыни небольшой кусок.

Скомкав материю в виде кляпа, он засунул его Смиту в рот. Смит не сопротивлялся. Вольф убрал нож в ножны под мышкой и встал. Смит закрыл глаза. Он выглядел обессиленным и побежденным.