– Обязательно справлюсь.

– Ты берешь ее? Эрик, скажи, что берешь. Берешь?

– Беру, – ответил я.

У Ларса порозовели щеки, он повернулся и пошел к линии подачи. Вдруг по внутренней поверхности бедра у него побежал ручеек крови; он вытер кровь рукой и глянул на меня. Сообразив, что я видел кровь, он пробормотал, что у него проблемы с пахом, извинился и хромая ушел с дорожки.

Прошло два дня. Я только что вернулся в свою приемную, когда в дверь постучали. Я открыл. В коридоре стоял Ларс Ульсон, а в нескольких метрах от него – женщина в белом плаще. У нее был беспокойный взгляд, а нос красный, как будто она замерзла. Худое острое лицо ярко накрашено, вокруг глаз голубые и розовые тени.

– Это Эрик Мария Барк, – сказал Ларс. – Очень хороший врач. Лучше, чем я когда-нибудь буду.

– Вы рано, – сказал я.

– Мы договорились? – нервно спросил он.

Я кивнул и пригласил их войти.

– Эрик, я опаздываю, – тихо ответил Ларс.

– Было бы хорошо, если бы ты присутствовал.

– Я знаю, но мне нужно бежать. Звони мне в любое время, я отвечу, хоть среди ночи – когда угодно.

Он умчался, а Эва Блау прошла за мной в кабинет, закрыла за собой дверь и посмотрела мне в глаза.

– Это ваше? – неожиданно спросила она и протянула мне фарфорового слоника на дрожащей ладони.

– Нет.

– Но я же видела, как вы на него посмотрели, – с издевкой сказала женщина. – Вы его захотели, правда?

Я набрал в грудь побольше воздуха и спросил:

– Почему вы думаете, что мне хочется этого слоника?

– А вам не хочется?

– Нет.