– Что это? – спросил Поллок.

– Автобиография. Для людей его класса – обычное дело.

– В смысле – дневник?

Кофоэд пожал плечами.

– Скорее – скромные мемуары, не для публикации. Так, добавить кое-что к семейной истории. Написаны от руки… Начинаются генеалогической таблицей, изложена карьера отца, потом печальное описание собственных школьных лет, экзамены, военная служба и карьера в министерстве иностранных дел… Сделал несколько неудачных вложений, финансовые дела сильно ухудшились, продавал землю и имущество. Все описано очень сухо…

– А сын?

– Связь с Сив Бергквист коротко характеризуется как несчастный случай. – Томми глубоко вздохнул. – Но Пальмкруна довольно скоро начал упоминать в дневнике о Стефане, а в последние восемь лет и вовсе писал только о нем. Он наблюдал жизнь мальчика на расстоянии, знал, в какую школу тот ходит, знал о его увлечениях, друзьях. Несколько раз упоминал, что наследство надо восстановить. Он как будто копил деньги, чтобы положить их на счет сына. Под конец Пальмкруна писал лишь о том, что хочет встретиться с сыном, когда тому исполнится восемнадцать. Писал, что надеется, что сын его простит, что они наконец, после стольких лет, познакомятся. Только об этом и думал… А теперь оба погибли.

– Кошмар какой, – пробормотал Поллок.

– Как ты сказал? – Йона вскинул на него взгляд.

– Я говорю: какой-то дурной сон, – удивленно ответил Поллок. – Пальмкруна был готов на все ради сына – а сын пережил отца всего на три дня. Он даже не узнал, кто его отец.

60 Еще чуть-чуть

60

Еще чуть-чуть

Когда Аксель вошел в спальню, Беверли уже лежала в кровати. Прошлой ночью он проспал всего два часа, и от усталости у него кружилась голова.

– Сколько времени Эверту сюда ехать? – ясным голосом спросила Беверли.

– Твоему папе? Часов шесть.

Она встала и пошла к двери.

– Ты куда? – спросил Аксель.

Беверли обернулась:

– Я подумала – может, он сидит в машине, ждет меня.