– Прошу прощения, – прошептал Аксель и спустился со сцены.

Публика вежливо похлопала. Алиса поднялась со своего места, пошла следом за сыном и остановила его.

– Иди сюда, мой мальчик. – Она положила руки ему на плечи, погладила по щеке и сказала тепло и торопливо-взволнованно: – Невероятно. Лучшая трактовка, какую мне доводилось слышать.

– Прости, мама.

– Нет, – ответила она, повернулась и вышла из зала.

Аксель направился в ложу за одеждой, но его остановил прославленный дирижер Герберт Блумстед.

– Ты играл очень хорошо, пока не сделал вид, что сфальшивил, – вполголоса сказал он.

* * *

Когда Аксель вернулся, дом отозвался тишиной. Был уже поздний вечер. Аксель поднялся в чердачный этаж, прошел через музыкальную студию в спальню и закрыл дверь. В голове все еще звучала музыка. Аксель снова слышал, как он разложил мелодию на звуки, как внезапно потерял темп и оборвал пьесу.

Он обрывал музыку снова и снова.

Аксель лег в кровать и уснул. Рядом с ним лежал скрипичный футляр.

Утром Акселя разбудил телефонный звонок.

Кто-то прошел по столовой, пол тихо скрипнул.

Через некоторое время послышались шаги – сначала по лестнице, потом по этажу. Мать вошла к Акселю в спальню без стука и серьезно сказала:

– Сядь.

Аксель взглянул на нее и испугался. У Алисы посерело лицо, щеки были мокрыми.

– Мама, что…

– Замолчи, – тихо перебила она. – Я только что говорила с директором школы, он…

– Он меня ненавидит, потому что…