– Нет, не здесь… давай дальше, – сказал Йона.

Рекс повернулся к дому и пошел назад; Юхан еще увеличил изображение. Пьяное лицо заполнило весь экран, изображение было исключительно четким: налитые кровью глаза, темная от вина нижняя губа, отросшая щетина.

Дальше Рекс остановился у дверей веранды и заглянул в гостиную. Приоткрыл рот в неуверенной улыбке, словно понял, что его застали на месте преступления, потом глаза стали серьезными, испуганными, он отвернулся и исчез.

– Вот! Вот где он его увидел, – напряженно сказал Йона. – Запусти снова, нам надо посмотреть еще раз.

Йонсон отмотал запись на двадцать секунд назад, когда Рекс, стоя у стеклянных дверей, увидел что-то и вопросительно улыбнулся, а потом испугался.

– Что же ты там видишь? – прошептал Йона.

Растянув картинку в ширину, они попыталась проследить направление взгляда. Кажется, Рекс смотрел прямо в гостиную.

Не останавливая записи, они переключились на камеру номер шесть и увидели Рекса сзади и наискосок. Его лицо отражалось в стекле, словно он смотрел на свое отражение.

– Он внутри? – прошептал Йона.

Снова удивление на лице Рекса сменилось страхом, это было видно даже в отражении. За стеклом смутными тенями угадывалась мебель гостиной.

– Там кто-то стоит? – спросил Йонсон и подался вперед.

– Проверь пятую камеру.

Пятая камера размещалась над большой столовой в той части виллы, которая располагалась под прямым углом к остальному зданию. С этой точки гостиная была снята до самого угла, где висела шестая камера; в поле зрения попадали все окно, стеклянная дверь и часть интерьера.

Юхан увеличил то, что виднелось за стеклом.

Они крутили двадцатисекундный отрывок записи снова и снова, но в темной гостиной все было абсолютно спокойно: люстра над столом, отражение в столешнице, стулья аккуратно задвинуты под стол, пара черных мужских носков на полу.

– Там никого нет, так на что он, мать его, смотрит?

– Увеличь место под диваном, – попросил Йона.

Йонсон растянул картинку, поймал основание напольной лампы, проследил провод под диваном.

Там что-то лежало. Йонсон сглотнул и высветлил картинку, но одновременно потерял контрастность. Молочная темнота была почти такой же непроницаемой, как чернота. Бледный комок пыли подрагивал на сквозняке. Изображение медленно сдвинулось вправо, к бахроме возле ножки дивана.

– Там просто скатанный ковер, – сказал Йона.