Чуть ниже на ступенях Чинита Макри, видимо, найдя идеальный ракурс для съемки, припала глазом к видоискателю камеры… Снятая ею картинка мгновенно возникала на больших экранах на площади. Площадь Святого Петра чем-то напомнила Лэнгдону не так давно модные кинотеатры под открытым небом, где фильмы смотрели, не выходя из машин. Отличие состояло лишь в том, что экранов было множество и на всех показывали один и тот же бесконечный фильм ужасов.

Сцена начала обретать поистине эпический размах. Камерарий, в разодранной сутане, с выжженным на груди черным клеймом, походил на только что прошедшего через адское пламя древнего рыцаря, получившего право напрямую общаться с Богом. Он кричал, обращаясь к небесам:

– Ti sento, Dio! Я слышу Тебя, Боже!

Шартран, с выражением благоговейного ужаса на лице, еще на несколько шагов отступил от камерария.

Над толпой вдруг повисла абсолютная тишина. Казалось, что она объяла не только Рим, но и всю планету. В этот момент все сидящие перед телевизионными экранами люди затаили дыхание. За стоящим с воздетыми к небу руками священнослужителем молча следил весь земной шар. Страдающий от ран полуобнаженный камерарий чем-то походил на Христа.

– Grazie, Dio! – воскликнул камерарий, и по его лицу раз-лилась радость. Казалось, что сквозь мрачные грозовые тучи проглянуло солнце. – Grazie, Dio! – повторил священник.

«Благодарю Тебя, Боже!» – машинально перевел Лэнгдон.

Камерарий совершенно преобразился. Теперь он светился счастьем. Он смотрел в небо, отчаянно кивая.

– И на сем камне я создам церковь мою! – выкрикнул он в небеса.

Лэнгдону эта фраза показалась знакомой, но он не мог понять, в какой связи употребил ее камерарий.

Священник повернулся спиной к толпе и снова воскликнул:

– И на сем камне я создам церковь мою! – Затем он поднял руки к небу и со счастливым смехом крикнул: – Grazie! Dio! Grazie!

Этот человек, вне всякого сомнения, утратил разум. Весь мир следил за ним словно завороженный. Но той развязки, которая наступила, не ждал никто. Издав радостный вопль, камерарий заспешил назад в собор Святого Петра.

Глава 118

Глава 118

Одиннадцать часов сорок две минуты.

Лэнгдон даже в самом кошмарном сне не мог себе представить, что окажется во главе группы людей, помчавшихся в базилику, чтобы вернуть камерария. Но он стоял к дверям ближе всех и действовал чисто рефлекторно.

«Здесь он умрет», – думал Лэнгдон, вбегая через порог в черную пустоту.

– Камерарий! Остановитесь!

Тьма, в которую погрузился Лэнгдон, оказалась абсолютной. От яркого света прожекторов на площади зрачки сузились, и поле зрения ученого ограничивалось лишь несколькими футами перед самым носом. Лэнгдон остановился, и до него донесся топот ног слепо мчавшегося в черный провал камерария.