А потом его осенила другая мысль.

В тринадцатом веке – веке Энрико Дандоло и Четвертого крестового похода – латынь по-прежнему являлась общепринятым языком общения. Имя венецианского дожа Энрико Дандоло, прославившего Римскую империю завоеванием Константинополя, могло быть высечено на его могиле только на латыни.

Henricus Dandolo.

И тут перед глазами Лэнгдона возникла полустершаяся в памяти картина. Хотя озарение на него снизошло, когда он стоял на коленях в часовне, он знал, что оно не даровано ему свыше. Скорее всего неожиданным прозрением он был обязан зрительному образу, который и породил мысленную связь. Из глубин памяти Лэнгдона всплыло имя Дандоло, написанное на латыни… на потертой мраморной плите, вмонтированной в декоративный мозаичный пол.

Henricus Dandolo.

При воспоминании о простом надгробии дожа у него буквально перехватило дыхание. Я же был там! И там все в точности так, как описывается в стихотворении: Энрико Дандоло был действительно похоронен в украшенном золотом музее – «мусейоне в убранстве злата мудрости святой», – но только не в соборе Святого Марка.

Лэнгдон медленно поднялся на ноги.

– Я не могу поймать сигнал, – пожаловалась Сиенна, спрыгивая по скамьи и направляясь к нему.

– А он нам и не нужен, – с трудом выдавил из себя Лэнгдон. – «Мусейон в убранстве злата мудрости святой»… – Он глубоко вдохнул. – Я… ошибся.

Сиенна побледнела.

– Только не говорите, что мы не в том музее.

– Сиенна, – еле слышно произнес Лэнгдон. – Мы вообще не в той стране.

Глава 76

На площади Святого Марка цыганка, торговавшая венецианскими масками, решила немного отдохнуть и заняла свое любимое место у боковой стены – маленькую нишу между двумя металлическими решетками в мостовой. Там можно было поставить тяжелый шест с товаром, опереться о стену и полюбоваться заходящим солнцем.

За долгие годы ей довелось немало чего здесь повидать, но странное событие, которое привлекло ее внимание, происходило не на площади… а под ней. Услышав громкий шум под ногами, цыганка заглянула в решетку, под которой был узкий колодец около десяти футов глубиной. Внизу виднелось открытое окно, сквозь которое кто-то просовывал складной стул.

К изумлению цыганки, вслед за стулом в окошке показалась миловидная женщина с собранными в конский хвост светлыми волосами – ее явно подталкивали сзади, помогая пролезть в колодец.

Поднявшись на ноги и выпрямившись, женщина взглянула наверх и невольно вздрогнула, увидев, что сквозь решетку на площади на нее смотрит цыганка. Она поднесла палец к губам и натянуто улыбнулась. Затем разложила стул и, встав на него, попыталась дотянуться до решетки.