Такой ответ меня успокоил. Сарразен, как я и предполагал, предупреждал мои действия.

– Садитесь, – приказал я. – Я отниму у вас всего несколько минут.

– Мне надо полить цветы. Я могу отвечать стоя.

– Я не осуждаю капитана Сарразена, – сказал я. – Дело Симонис – деликатное дело.

– Вы приехали из Парижа?

Я чувствовал, что она готова поверить тем небылицам, которые я уже испробовал на Марилине Розариас.

– К нам обращаются, если расследование приобретает религиозный оттенок. Секты, ритуальные убийства. Обычные следователи не любят, когда мы вмешиваемся в их работу. У нас свои методы.

– Понимаю. Так Сильви Симонис была убита? Это официальное заключение?

– Ее гибель привлекла внимание к первому расследованию, – уклонился я от прямого ответа. – Когда Манон здесь училась, вы уже руководили этой школой?

Мадам Бон нажала на ручку опрыскивателя и выпустила целое облако водяных брызг. Я повторил свой вопрос.

– В то время я работала здесь простой учительницей, – сказала она. – Манон даже училась в моем классе.

– Какой она была?

– Живой, озорной. Даже слишком. Ее характер никак не сочетался с ангельским личиком.

– А я считал, что это была застенчивая, замкнутая девочка.

– Так все думали. А на самом деле она была легкомысленной. Всегда готова выкинуть шалость. Иногда даже опасную.

– Вы говорите – опасную?

– Она не знала удержу. Настоящая сорвиголова.

Такое откровение меняло всю картину похищения.

– Она могла пойти с незнакомым человеком?

– Этого я не говорила. Вместе с тем она была пугливой.