– А в то время что с ним было не так?
– Его родители были обеспокоены. Мальчик нес какой-то бред. По крайней мере, они считали, что бред.
– Например?
– Он без конца говорил о каком-то дьяволе.
Я взглянул вверх. Мне показалось, что гора бьется о небо.
– А если поточнее?
– Он говорил, что Манон Симонис – к ней он относился как к младшей сестре – в опасности. Что ей угрожает дьявол.
– Какой дьявол? Он принимал какую-то форму?
– Тома об этом ничего не знал. Вообще-то он хотел, чтобы я с ней встретился. Надеялся, что мне она скорее все расскажет.
– Почему вам?
– Не знаю, может быть, как взрослому или как врачу.
– Вы разговаривали с ее матерью?
– Нет. Я думаю… В общем, по словам Тома, ее мать была как-то связана с этой угрозой.
У меня по спине побежали мурашки:
– Вы хотите сказать, что
– Этого он не утверждал.
– И что вы предприняли? Поговорили с девочкой?
– Нет. Тогда я видел в нем лишь подростка с неустоявшейся психикой. Мысли о дьяволе в таком возрасте – классический случай. Кроме того, неясны были его отношения с Манон. Девочка была младше его на пять лет. Во время наших сеансов я стремился решить прежде всего связанные с этим проблемы. Ему следовало научиться управлять своими желаниями. Вы понимаете, о чем я говорю?
– И вы этим ограничились?