– Нет, но не питай иллюзий. Никто здесь свободно не разгуливает.

– Это ты так думаешь, и тебя это устраивает.

Она выпрямилась, не отстраняясь от спинки скамьи. Линия ее затылка была совершенна – реванш за все согбенные плечи, все толстые шеи вселенной.

Она спросила с улыбкой:

– Ты не мог бы пояснить свою мысль?

Я неподвижно стоял перед ней, расставив ноги и напрягая тело. Карикатура на полицейского, прикидывающегося бандитом. Но я все еще ощущал сухость в горле и лишь со второй попытки смог выговорить:

– Эта ситуация тебя устраивает. Оставаться здесь, прятаться в этом монастыре. В то время как во Франции ведется расследование убийства твоей матери.

– Ты хочешь сказать, что я убегаю от полицейских?

– Может быть, ты бежишь от правды.

– У меня нет впечатления, что где-то мелькнула истина, и я ничем не смогу помочь.

– Значит, ты не хочешь знать, кто убил твою мать?

– Ты же этим занимаешься, не правда ли?

Чем справедливее были ее ответы, тем сильнее во мне поднималось раздражение. У нее на лице застыла усмешка, и оно показалось мне некрасивым. Две горькие складки пролегли по щекам, делая ее жестче и старше.

– Ты действительно маленькая глупая студентка.

– Очень мило.

– У тебя нет никакого представления о том, что происходит на самом деле?

– Благодаря тебе. Ты мне не сказал и четверти того, что знаешь.

– Для твоей же пользы! Мы все стараемся тебя защитить! – Я ударил себя по лбу. – У тебя что, в голове ничего нет?

Она больше не усмехалась. Щеки у нее покраснели. Она открыла было рот, чтобы ответить мне в том же тоне, но внезапно передумала и спросила тихим голосом:

– Ты, часом, не пытаешься меня охмурить?