— Кто бы сомневался. Но ведь ты и раньше не знал, разве не так? Делаешь вид, что чертовски умен, а на самом деле не в состоянии сосчитать до одиннадцати с помощью пальцев и сморщенного члена!
не знал,
— Вы не смеете так со мной разговаривать! Не смеете! Я говорил со своим психоаналитиком, и она сказала мне, что вам не разрешено подрывать мое самоуважение. Вы…
— Вы не смеете так со мной разговаривать! Не смеете! Я говорил со своим психоаналитиком, и она сказала мне, что вам не разрешено подрывать мое самоуважение. Вы…
— Да пошел ты вместе со своим самоуважением, Ангус! — Логан со злостью нажал на кнопку отбоя. Его трясло, даже подташнивать стало. Все-таки это была неудачная мысль — звонить Ангусу Робертсону.
Телефон снова дал о себе знать.
— Ладно, он мне о ней действительно рассказывал. Ночью, когда он думал, что все остальные спали. Он сказал, что разрезал ее. Сказал, что это совсем не похоже на рубку животного. Что мясо располагается вдоль костей совсем по-другому. И что его от этого тошнило.
— Ладно, он мне о ней действительно рассказывал. Ночью, когда он думал, что все остальные спали. Он сказал, что разрезал ее. Сказал, что это совсем не похоже на рубку животного. Что мясо располагается вдоль костей совсем по-другому. И что его от этого тошнило.
— Кто она такая?
— Он всё закопал у Бенначи. Сказал, что остальное вранье — он ничего не ел.
— Он всё закопал у Бенначи. Сказал, что остальное вранье — он ничего не ел.
— Кто она такая?
— Ну… Всё дело в деньгах. Я так думаю… У нее что-то было или она с чем-то была связана…
— Сосредоточься, Ангус. Кого убил Вайзмен?
— Что-то… Что-то насчет… — У Робертсона был такой голос, будто он вот-вот заплачет. — Я правда не могу вспомнить…
Что-то… Что-то насчет…
правда не могу вспомнить…
Голос на заднем плане:
— Ангус, если тебя расстраивает разговор, ты можешь прекратить. Ты не обязан говорить.
— Я не знаю, кто она такая. А ведь знал. Знал! Я когда-то знал, а теперь не помню.