– Привет, Мартин… Как ты?

Старик кивнул. Герлофу показалось, что подбородок его сейчас отвалится под собственной тяжестью.

– Как ты себя чувствуешь? Неплохо?

Тот отрицательно покачал головой.

– Нет? Я, знаешь, тоже разваливаюсь. Что посеяли, то и жнем. Каждому по заслугам.

Повисла тяжелая тишина. На экране Фред Флинтстоун с еле слышным воплем «Я-бу-да-бу-да!» мчался куда-то на своем автомобиле с деревянными колесами, поднимая тучи пыли.

– Хотите кофе, Герлоф? – спросила Анн-Бритт.

– Нет, спасибо, все замечательно.

Герлоф надеялся, что она все же оставит их вдвоем, и так оно и вышло. Она даже и не собиралась оставаться и слушать их разговор. Взялась за ручку, посмотрела на Герлофа – ну, мы-то с вами понимаем друг друга, – вышла и закрыла за собой дверь.

С ее уходом воцарилась тишина. Герлоф поискал глазами стул – тот был у стены, в нескольких метрах от Мартина. Он знал, что подтащить его поближе вряд ли сумеет, и остался стоять.

– Ну вот, – сказал он со вздохом. – Теперь можем поговорить.

Мальм молча наблюдал за его действиями.

Странно, в гостиной, в отличие от холла или, скажем, его комнаты в Марнесе, ничто не указывало, что хозяин почти всю жизнь провел в море. Ни фотографий, ни навигационных карт в рамах на стенах, ни старых компасов.

– Не скучаешь по морю, Мартин? – спросил Герлоф. – А я скучаю. Даже в такую мерзкую погоду, как сегодня, когда и в молодости-то лучше сидеть дома. Но у меня есть вот что. – Он приподнял свой старый портфель. – Он мне и на море служил, и, как видишь, пока еще держится, не разваливается. И я хотел тебе показать одну штуку…

Он покопался в портфеле и достал книгу – «Грузовое пароходство Мальма».

– Узнаешь? Я часто в нее заглядываю, хорошая книга. Теперь знаю все и о твоих кораблях, и о приключениях, и о твоем, как теперь говорят, пути к успеху… но вот один снимок… мне стало интересно…

Он открыл страницу с групповым снимком.

– Вот, погляди. Конец пятидесятых, да? Прямо перед тем, как ты купил свой первый атлантический сухогруз.

Наконец Мартин проявил хоть какой-то интерес. Долго смотрел на фотографию. Правая рука его подрагивала – хотел, наверное, поднять ее и показать что-то на снимке.

– Узнаешь себя? Конечно, узнаешь… Молодые мы были. И лайба твоя, «Амелия», точно? Как мне ее не узнать, ты в Боргхольме всегда чалился рядом с моей «Летящей».