– А ты ничего не забыл?

– Что я забыл? – Нильс с трудом стягивает мокрую сорочку.

Фритьоф молча тычет в деформированные пальцы Нильса, кладет правую руку утопленника на песок и со всей силы ударяет по указательному и среднему пальцам каблуком башмака.

– Вот так, – говорит Фритьоф, достает носовой платок и подвязывает сломанные пальцы трупа под углом к ладони. – Так они и застынут, а платок смоет течением.

Нильс смотрит, открыв рот. Этот тип, Фритьоф, подумал обо всем. А как он представляет себе конец этого дела?

Ладно, там увидим, кто кого.

– Сними с него брюки, – говорит он, – я высушу их у костра и надену. А на него натянем мои, вместе с бумажником.

У него нет никаких желаний, кроме одного. Вернуться поскорее домой. Только бы добраться до Стенвика, и можно считать, что все хорошо кончилось.

А пока он в аду… девять кругов. Кругом больше, кругом меньше – что за разница?

27

27

– Мы уже старики, что ты, что я, – сказал Герлоф. Стоять стало невмоготу – он проковылял к стулу в углу и сел. – Времени думать – хоть отбавляй. Что я и делаю в последнее время…

Взгляды их встретились. Теперь Фред Флинтстоун рубил что-то каменным топором.

– В фирме твоей, помню, в конце пятидесятых дела шли ни шатко ни валко. Маленькая фирмочка, как у всех у нас. Несколько лайб – камень, лес, что попадется. А через три года… или четыре, сейчас не помню – хлоп! – ты покупаешь здоровенный сухогруз, и пошло дело. Европа, да и не только Европа – вся Атлантика. Мы еще подергались со своими парусными посудинами, да и лапки кверху. Ты же помнишь, стали вводить новые правила: минимальное водоизмещение, экипаж не меньше, чем… тяжелые времена. Попробовали заем взять, купить посудины посолиднее, а банки нам – шиш с маслом. Только тебе удалось. И вовремя, надо сказать, дело у тебя пошло. – Герлоф не сводил глаз с собеседника. – Но где ты взял средства, Мартин? У тебя, как и у нас, таких денег не было, и не было никаких причин, почему вдруг банк тебя полюбил больше всех нас.

Мартин забеспокоился, на скулах заиграли желваки, но промолчал.

– Август Кант дал тебе деньги? Владелец лесопилки в Рамнебю?

Голова старика дернулась, и он уставился на Герлофа.

– Нет? Не он? А мне кажется, он.

Герлоф встал, оперся на палку, обогнул телевизор и остановился рядом с Мартином.

– Мне кажется, он, – повторил Герлоф. – И знаешь, за что? Чтобы ты привез из Южной Америки его племянника, Нильса Канта. Убийцу.