Мартин Мальм, не говоря ни слова, пристально смотрел на снимок. Дыхание стало тяжелым, словно ему не хватало воздуха.

– А помнишь, где сделан снимок? Я-то в основном грузился в Оскархамне… туда – моторное масло, оттуда – что навалят… но это к югу, к югу. Помнишь?

Мартин не ответил. Он по-прежнему не сводил взгляд с фотографии. Герлофу показалось, что подбородок его стал дрожать еще сильнее.

– Лесопилка в Рамнебю, верно? – напомнил он. – Подписи нет, но Эрнст Адольфссон сразу сказал, где это. Лесопилка в Рамнебю… Тогда еще даже с одной лайбой можно было неплохо жить. Ну… насчет неплохо, это по разному… но с голоду не умирали. А вот хозяин лесопилки, директор, как они его называли. Август Кант. Брат Веры Кант из Стенвика. Ты ведь хорошо его знал, Августа? Вы же партнеры были?

Мартин попытался подняться… а может, Герлофу просто показалось, плечи его начали вздрагивать, ноги уперлись в подножки кресла-каталки.

– Фрр… шфф, – произнес он.

– Прости? Что ты сказал?

– Фрр-шофф.

Герлоф ошарашенно уставился на старика. Что он сказал? Фальшивка? Все хорошо?

А может быть, имя? Фридольф?

Или Фритьоф?

Пуэрто-Лимон, июль 1963

Пуэрто-Лимон, июль 1963

Нильс ждет почти полчаса. Прислонился к пальме и ждет, даже не смотрит на берег. Отмахивается от комаров и вспоминает Эланд, долгие, беззаботные прогулки в альваре. И вслушивается, вслушивается… но на берегу все тихо. Ни звука.

Шаги.

– Еле уснул… наконец-то, – произносит Фритьоф.

Они возвращаются на пляж. Шведский алкаш валяется у костра, как мешок с углем. Рука на последней бутылке вина.