На вопрос, когда же он сможет, наконец, вернуться, Фритьоф отвечал уклончиво.

– Торопиться – значит ошибиться, – сказал он три недели назад по телефону. – Имей терпение, Нильс. Ты похоронен в Марнесе, трава на могиле все гуще. И твоя старушка-мать иногда приносит цветы. Она ждет тебя.

– Как она?

– В порядке… Но она получает открытки, – сказал Фритьоф после паузы. – Странные открытки. Сначала из Коста-Рики, потом из Мексики, из Голландии. Ты что-нибудь про это знаешь?

Еще бы ему не знать. Все эти бесконечные годы он посылал матери открытки. Но всегда был предельно осторожен.

– Я никогда не писал обратный адрес.

– Она, конечно, рада этим открыткам… но гуляют слухи, что Нильс Кант жив. Полиции, конечно, плевать на сельские сплетни, но в Стенвике не унимаются. Поэтому торопиться не следует. Ты меня понимаешь?

– Понимаю… Но что будет, когда я приеду на Эланд?

– Хороший вопрос, – чуть ли не скучающе произнес Фритьоф, – что будет, то и будет. Явишься домой к мамочке. Но сначала займемся кладоискательством, ведь так?

– Мы же договорились. Как только вернусь, сразу покажу, где трофей.

– Ну и хорошо. Осталось дождаться подходящего случая.

– И когда такой случай подвернется?

Но Фритьоф уже повесил трубку.

Этот человек, называющий себя Фритьофом Андерссоном, просто взял и повесил трубку.

Похоже, проект под названием «Нильс Кант» для него уже завершен. Нильс Кант мертв. Мертв и похоронен на кладбище в Марнесе.

– Оплату попрошу вперед.

– Хорошо, – говорит Нильс. – Могу заплатить прямо сейчас.

– Если мне понадобится, чтобы вы съехали, я должен предупредить вас не меньше, чем за месяц.