— Как грустно, — только и сказал он.

— А с Мадде еще хуже…

— Мадде?

— Маделен Фрик. Мы тоже дружили в школе. Она после школы переехала в Стокгольм, а через пару лет бросилась под поезд…

Пер глубоко вдохнул, так же глубоко выдохнул и тихо спросил:

— Она тоже работала у отца?

Ульрика кивнула:

— Думаю, да… я, правда, снимков не видела, но мы летом как-то встретились, и она сказала, что и она тоже снималась. Я только спросила — со здоровым или с татуированным? Со здоровым, говорит… И все, больше на эту тему мы не говорили.

Пер не знал, как продолжать разговор. Из четырех молодых девушек, случайно соприкоснувшихся с его отцом, двое мертвы.

Хлопнула входная верь и послышался мальчишеский голос:

— Мама!

— Иду!

— А как теперь вы на это смотрите?

— Нормально. — Ульрика встала и взяла пустые чашки. — Что сделано, то сделано… Если делаешь в молодости глупости, потом раскаиваешься; а если не делаешь глупости, тоже раскаиваешься. Или как?

Это правильно, подумал Пер. Если остаешься в живых, то раскаиваешься.

Но вслух он этого не сказал.

По пути назад мысли его перекинулись с Ульрики Тернман на Регину. Где она сейчас?.. Перестань, почти вслух сказал он. Ты хочешь спасать девушек, спасать от твоего отца, а они-то вовсе не желают, чтобы их спасали.

У съезда на шоссе он остановился и позвонил в справочное бюро.

В Швеции нашлось два Тобиаса Йесслина. Один жил в Муре, а другой в Карлскруне.