Они пили кофе на складе, в окружении пустых и полных картонных коробок.

– Значит, мало того что Арон взорвал курган, он еще и детей похитил? – спросил Ион.

– Похоже на то. А Вероника, наверное, за ним погналась…

– Ну…

Они замолчали. На стене тикали большие, видавшие виды часы.

И где сейчас Арон? Где он может прятаться? В каком-нибудь бунгало?

Вдруг в памяти возникла картинка семидесятилетней давности: маленький Арон на кладбище, как раз в тот день, когда из гроба послышался этот стук. Он был похож на маленькое привидение – настолько неестественно бледным было его лицо с алой царапиной на лбу…

– Он был белый… – почти воскликнул он.

– Белый?

– Как припудренный!

Ион смотрел на него как на сумасшедшего: может, друг тоже слегка тронулся, как Никлас Клосс?

– Ты не понял… Арон, когда я его увидел на кладбище. Он был как припудренный! И не только лицо, одежда тоже…

– И что? – сказал Ион. – В муке. Его отчим же на мельнице работал. Арон наверняка ему помогал.

– Вот именно! Не на мельнице, а на мельницах. То у одного фермера, то у другого.

– На мельницах…

– Мне кажется, я знаю, где он прячется. На какой-то из ветряных мельниц. Из тех, что еще не развалились. Детская память подсказала.

Ион помрачнел:

– А ты знаешь, сколько их, этих мельниц? В одном нашем уезде тридцать пять или сорок.

– Считай только заброшенные. Ветхая мельница где-нибудь в кустарнике… Из тех, про которые давно забыли.

– Тогда меньше, – кивнул Ион.