О судьбе двоих своих товарищей узнал я довольно скоро. Мы условились давать в газету «Биржевой вестник» заранее условленные объявления: «куплю» — «продам». И вот в одно прекрасное утро раскрыл я запоздавший на неделю номер «Вестника», пробежал его глазами и нашел в уголке на последней странице обведенные в рамочку семь строк: «Сниму в Канске квартиру с мебелью на длительный срок. Недорого, срочно. Вдовец без вредных привычек. Порядок гарантирую. Нижняя Уда, почтамт, Павлу Нилову, до востребования». Что означало: Миллер погиб; Петров направляется в Канск и отлеживаться не собирается; хвоста нет; срочно нужна надежная ксива.

Ловцу Игорю Петрову, вместе с которым мы перебили ночнух и партизанили в тайге, непременно надо было помочь. Вдобавок он был нужен мне как связующее звено с Каменской губернией. И я, собрав нехитрые пожитки, рванул в уездный городок Канск.

Меня перехитрили как последнего мирянина: история с беглым и-чу, который ищет моей поддержки, была изобретена Охранкой. А канал связи выдавили из Петрова пытками. Почему опытный Истребитель Чудовищ не смог заговорить себя насмерть или хотя бы запечатать свой рот — понятия не имею. Возможно, жандармам удалось взять кого-нибудь из его родных или в их арсенале появились мощные магические приемы. Так или иначе, Корпус Охраны все разыграл как по нотам. Газета попала мне в руки, и я тотчас устремился навстречу виселице.

Продумывая детали предстоящей операции, жандармы не учли одну малость — мое звериное чутье. На самом пороге явочной квартиры я вдруг ощутил: что-то не то. Необъяснимое чувство тревоги. А я привык доверять своей интуиции.

Спускаться по лестнице не имело смысла — в парадном уже была толчея. И я понесся наверх. Зачем? Ведь до соседних крыш слишком далеко: дом одиноким утесом высился над торговыми палатками и сквером. Очутившись на крыше, я обнаружил, что дом окружен плотным кольцом, а может, и не одним.

Засевший около трубы наблюдатель тут же покинул свою позицию и прямым ходом направился к земле, намереваясь поближе ознакомиться с недавно уложенной брусчаткой. Если бы можно было скинуть вниз всю жандармерию страны…

Разобравшись с наблюдателем, я осмотрел крышу, удостоверился, что спуститься не удастся, затем встал на краю и с любопытством глядел на выбегающих из дома жандармов в форме, агентов наружки в цивильном и дворников в фартуках с надраенными бляхами и свистками. Как будто я находился в синематографе и смотрел какую-то приключенческую ленту. Все это происходило не со мной.

И вдруг я понял, как уйти. У меня в руке была трость с выкидывающимся лезвием — мой боевой партизанский трофей. Я добыл ее в скоротечной яростной схватке под селом Чебота-рево. Становой пристав страсть как любил охаживать ею арестантов. Так что полированная древесина трости хранила мельчайшие частички человеческой плоти и крови, а значит, стала сильнейшим логическим атрибутом, хоть и можно было ею воспользоваться лишь один раз.