Часть IV Белые дорожки (Парни в Америке)[207] 14 августа 1985 г
Часть IV
Белые дорожки (Парни в Америке)[207]
14 августа 1985 г
Доркас Палмер
Доркас Палмер
– Ты ж знаешь, какие они, все эти девки, неисправимые: прутся аж в Америку, а все равно ведут себя, как грязные потаскухи с Канала. Ох, устала я от них по самое не могу. Сказала тут одной лярве, что работала у мисс Колтхерст: «Лярва ты сучачья, – говорю, – коль уж втерлась на работу и живешь под приличной крышей, то запри свой давальник на замок, поняла? Давалище свое, на такущий вот замок». И что ты думаешь? Та сучка хоть бы одним ухом меня послушала. Бац, и уже залетела-забрюхатела. Ну, и мисс Колтхерст ее, понятное дело, выставила – с моей рекомендации, само собой. Нет, ты представляешь? Не хватало еще, чтоб по дому там колупался какой-нибудь черножопик-соплезвон. Это на Пятой-то авеню? Здрасте-жопожалуйте. Белые люди, они и есть белые: на гэ изойдут. Такую истерику закатят, не приведи господь.
– Так она ходила к мисс Колтхерст или к миссис Колхерст?
–
– Мэм? Как при рабстве?
В кои-то веки она не находит что ответить. Вот уже три года я хожу в это треклятое «Боже благослови» на предмет трудоустройства, и всякий раз у этой мадам находится новоиспеченная история про какую-нибудь девицу из трущоб, которая залетела в свою смену. Чего я не понимаю, так это почему она всегда считает нужным рассказывать это именно мне. Я не пытаюсь выражать ей ни понимания, ни участия – мне просто нужна работа, чтобы хозяин моей конурки не выпнул меня из моего супер-пупер-пентхауса на пятом этаже без лифта, где унитаз, когда спускаешь воду, ревет и стонет так, что все ужастики просто макаются, а крысы чувствуют себя настолько вольготно, что скоро уже начнут сидеть в обнимку на диванчике и смотреть со мною телик.
– Старайся слова «рабство» при Колтхерстах не употреблять. Ньюйоркцев с Парк-авеню от него коробит.
– Оу.
– У тебя хоть имя благозвучное, какое они любят у ямайцев. Я тут одного со звучным именем даже на работу пристроила с неделю назад. Наверное, потому, что Иезекией[208] звали. А что? Может, подумали, что с таким именем он у них подворовывать не будет… Ну а ты, часом, не подворовываешь?
Этот вопрос она задает мне каждую неделю, когда я прихожу сюда за оплатой (а хожу я сюда уже три года). Но теперь она смотрит на меня так, будто реально ждет ответа. Понятное дело: Колтхерсты – клиенты необычные. Эх, где сейчас моя учительница из выпускного класса? Я бы ей сказала, сколько дверей в этой жизни я открыла лишь тем, что умела правильно говорить. Мисс Бетси все смотрит на меня. Безусловно, с ревнивинкой, ну да это есть в каждой женщине. Понятно, что и с толикой зависти, потому что есть во мне то, что конкурсантки, претендующие на звание красавиц, именуют «манерностью»: я ведь все же девушка с образованием, окончила школу Сент-Эндрю в Хэйвендейле. А еще гордость, потому что у нее есть кто-то, кем она может наконец впечатлить Колтхерстов, причем настолько, что готова будет наплести насчет последней трудоустроенной, чтобы ее оттуда выставили. Хотя, безусловно, есть в ее взгляде и жалость, куда без этого. Как, мол, ты, раскрасавица, докатилась до жизни такой?