Эрван вскочил и нашел выключатель. Гаэль, выпучив глаза, вся в крови – особенно вымокли ее светлые волосы, – стояла по другую сторону низкого столика.

У ее ног в последней судороге корчился Крипо. Рана в горле, точно там, где проходит сонная артерия, опустошила его тело несколькими мощными выплесками. Он лежал в огромной луже терракотового цвета.

Гаэль оказалась проворнее, чем Лютнист. Нож, выкованный из металла Всемирного торгового центра. Она ударила так же, как на ее глазах сделал Человек-гвоздь в Сент-Анн. Малышка быстро учится.

Несмотря на горячую кровь, которая разливалась между ним и сестрой, от этой мысли Эрван застучал зубами, точно от холода.

145

145

Арно Луаян родился 18 апреля тысяча 1960 года в Монсе, в Бельгии. Его мать Леони Штуцман, на тот момент двадцати шести лет, занимавшаяся от случая к случаю проституцией на французской границе в районе Мобежа, бросила ребенка, чтобы вернуться к своим делам. Его отец Жерар Луаян, двадцати восьми лет, парикмахер, сутенер и управляющий баром около Турне, решил попытать счастья в Заире. Замысел был такой: открыть заведение со стриптизом в городе колонистов, где не так много развлечений. Специфика заведения: белые девочки. Луаян прибыл в Лонтано в 1965-м. Через полгода после приезда он подхватил малярию и умер. Арно остался один, в окружении больных танцовщиц, снедаемых лихорадкой и измученных жарой. Он видел, как одна за другой они умирали или уезжали, сам же ходил в школу для черных. В семь лет над ним надругались подобравшие его фламандские миссионеры. За давностью лет прямых доказательств не было, но Эрван, который неделями копался в прошлом своего несчастного помощника, добыл многочисленные свидетельства. В тот период Арно был рахитичным, анемичным, больным ребенком. Он плохо говорил по-французски, кое-как лопотал по-фламандски, мог объясниться на лингала.

В 1968-м его следы потерялись. Наверняка он жил среди шахтеров и рабочих горнопромышленных компаний, среди земледельцев – в мире черных. Там и приметил его Фарабо: он взялся кормить мальчика, заботиться о нем, дал ему крышу над головой, выучил. Эрван не стал подробно останавливаться на этом моменте, он уже говорил с самыми надежными свидетелями: Феликсом Краусом и сестрой Марселлой. Особый интерес вызывало то, что произошло после убийств и ареста Человека-гвоздя.

1971 год. Месяцы перевоспитания, разговоров и доброжелательности. Марселле удается вытянуть из мальчика его историю, которую она тут же решает похоронить. Грегуар Морван, со своей стороны, изворачивается, чтобы отослать ребенка в Бельгию без всякой огласки.