– Как у Тьерри Фарабо?

– Почему вы заговорили о нем?

– Мы еще к этому вернемся. Продолжайте.

– Курсы лечения давали непродолжительный эффект. Кстати, по большей части она не придерживалась рекомендаций.

– Психиатра Усено явно подвело чутье, раз он на ней женился.

– Что вы имеете в виду? Любить можно только тех, кто в полном здравии?

– Вы прекрасно понимаете, что я хотел сказать. Филипп должен был предвидеть, что жить с Изабель будет невозможно.

– Он верил… – В голосе психиатра появились нотки смирения. – Люди всегда верят…

– Во время нашей первой встречи вы сказали, что от душевной болезни вылечить невозможно.

– Совершенно верно. Можно только надеяться на… улучшение.

– Тогда зачем он допустил рождение детей?

– По той же причине: в надежде, что все уладится.

– Он думал, что материнство ее вылечит?

– Никогда в жизни. Мы же психиатры. Нам платят за то, чтобы мы не верили в подобный вздор… – запротестовал он со странной озлобленностью, как будто в те давние времена сам стал жертвой этих избитых представлений. – Нет, он думал, что им удастся вдвоем создать семью, он…

Потрепанный плейбой остановился.

– К чему весь этот допрос, в конце-то концов?! – воскликнул он, передвигая блокнот на письменном столе. – Скажите, почему вы здесь и расспрашиваете меня о людях, которых я не видел уже больше десяти лет?

Эрван хотел бы избежать любых объяснений, но его позиции были слабоваты, а вопросов еще много. Откашлявшись, он перешел к изложению событий:

– К моменту несчастного случая Изабель называла себя Эриком Кацем и имела психоаналитическую практику в Париже, выдавая себя за мужчину. Она заполучила пациентов своего бывшего мужа. Можно даже предположить, что она некоторым образом принимала себя за него. Вас это удивляет?

– Нет.

– Как можно оставлять подобных индивидуумов на свободе?