Одним движением Фарабо обернул вокруг горла Эрвана свою колючую гарроту из металлических шипов и, надавив коленом на раненую грудь, потянул изо всех сил. Эрван не чувствовал больше ничего, кроме испепеляющей его сверху донизу боли.

Фарабо потянул еще, зажав проволоку двумя кулаками. Эрван задыхался, как агонизирующая рыба: кровь больше не доходила до мозга, выплескиваясь через разодранное горло. Он даже не увидит, как мгновенно прокручивается вся его жизнь. Ему придется довольствоваться этой мерзкой мордой, пускающей слюни над ним.

Шипы вонзились глубже. Он больше не мог шевельнуться. В кости проникал холод смерти. Сердечный ритм замедлялся. На поверхности сознания всплывали, как вулканические пузырьки, формулировки: «Лезвие перерезало гортань на уровне голосовой щели», «Острие проникло в пищевод и наружные яремные вены», «Ранение расположено между грудинно-ключично-сосковыми мышцами»… Выдержки из отчета о его собственном вскрытии…

И вдруг половина лица Фарабо разлетелась осколками на фоне синего неба. Плоть, кости и глаза рассеялись в утреннем свете. Давление проволоки разом ослабло. Голова Эрвана упала подбородком на грудь. Последним усилием он поднял глаза и увидел очень четко вырисовывающегося на фоне дальней стены сосен Лоика, бегущего к нему. И еще четче: пистолет в его руке. Тот самый, который солдаты в действительности не нашли, а Лоик сохранил втихаря, чтобы прикончить убийцу сестры.

Эрван постарался не дышать, чтобы сберечь последние капли крови. Это не так просто. И снова абсурдные слова заполнили мозг: «дальность стрельбы», «устойчивость траектории», «рассеянная энергия», «сила ветра» и еще немало баллистических терминов, смысл которых он забыл. Целая куча параметров, которые делали крайне проблематичной меткость пули, посланной с такой дистанции.

Но не для Лоика.

Чудом виртуозности он умудрился поразить цель на расстоянии более двухсот метров – и не просто поразить: тот факт, что он просто-напросто разнес ему череп, означал, что пуля сохранила максимальную энергию и шла по самой чистой траектории. Лоик заключил договор со свинцом и огнем.

В последний момент перед тем, как потерять сознание, Эрван уловил гудение над головой. Он попытался шевельнуться, но колючий ошейник не допускал ни малейшего движения, а веки стали слишком тяжелыми. Однако, несмотря на похоронный звон в сердце, которое билось все глуше, он узнал «Super Puma».

Их засекли. Они победили. Его спасут. Секундный порыв позволил Эрвану открыть глаза и мигнуть прямо в солнце. В белом сполохе ему потребовалось одно мгновение, чтобы осознать то, что он увидел: среди травы, полегшей под воздушной волной от лопастей, Лоик на коленях над Фарабо рвал то, что оставалось у того от лица, выкрикивая имя Гаэль.