136

Лоик был один на похоронах Гаэль. И Гаэль была одна в склепе на кладбище Монпарнас.

Он никого не предупредил, за исключением Софии, которая предложила пойти с ним. Он отказался. Эти похороны были завершением крестного пути, по которому он шел в одиночестве уже четыре дня, сначала в Бресте, в морге «Cavale blanche», потом в холодильной комнате парижского похоронного бюро – того же самого, которое укладывало в гроб их отца. После вскрытия он вызвал из Парижа лучшего танатопрактика, чтобы тот восстановил красоту Гаэль (и выдержал сражение с Клемантом, судебно-медицинским экспертом из Бреста, чтобы ей не обривали голову). Потом сам одел ее в комнате, ледяной, как часовня, только без запаха ладана, а дальше отследил ее перевозку на самолете. Обратный маршрут – за исключением нескольких деталей – по сравнению с тем, который он организовал для гроба отца.

После столкновения с Фарабо Лоик действовал как сомнамбула в плену у собственного кошмара. Наметив цель – устроить скромные и безупречные похороны сестры, – он ни разу не глянул по сторонам, отбрасывая любую мысль, которая не касалась непосредственно процедур. Дать волю рассудку означало взорвать его. Так он и плыл, что днем, что ночью, спустив все паруса, переведя мотор на самые малые обороты, опасаясь бушующего ветра отчаяния и безумия, который его подстерегал.

Чудом Эрван выжил. Вертолет перебросил его сразу в «Cavale blanche» – к тому моменту он уже погрузился в кому. «Тем лучше», – сказали медики. Чтобы выдержать все манипуляции, которых требовало его состояние, лучше было ничего не осознавать. Эрван получил три пули. Первая прошла под левой ключицей, пробив ткани, потом срикошетила о лопатку, прежде чем выйти наружу. Эта рана, хоть и была ближе других к сердцу, оказалась наименее серьезной. Вторая пуля проникла в брюшную полость, отклонилась от первичного направления, поразив двенадцатое ребро, и зарылась в желудок. На ее извлечение ушло два часа работы. Третий снаряд попал в паховую складку, разрушив мускулы и ткани, но не повредив никакого органа.

Самым сложным и критичным было остановить внутреннее кровотечение и восстановить горло. Шипы разодрали трахею, гортань и задели пищевод. Наложив швы на раны, врачи приступили к голосовым связкам, тиреоидно-аритеноидным мускулам и ложным голосовым связкам. Потребовались долгие часы дополнительных операций, и хирурги – двое из которых прибыли из парижского военного госпиталя Валь-де-Грас – были настроены не слишком оптимистично.

Двадцать четыре часа ожидания, чтобы с уверенностью сказать, что непосредственная опасность для жизни миновала, но проблема осложнений никуда не делась: печень сильно пострадала, и было маловероятно, что к Эрвану вернется способность говорить. Лоик принял последнее известие с фатализмом: главное, чтобы старший остался на борту. В любом случае, утешался он в отупении, Эрван никогда не был особо разговорчив.