Следующим шагом Трамонти стало содружество с диктаторским режимом Батисты на Кубе. Он вложил капитал в игорные дома и публичные заведения Гаваны, стал щедрой рукой выдавать кредиты всем, желающим повеселиться на острове развлечений. Под ростовщические проценты, разумеется. Прожигателей денег среди американцев оказалось немало. Куба славилась проститутками и казино. А Трамонти нажил на этом несколько миллионов и приобрел один из самых шикарных отелей в Майями-Бич.

Он появился в зале заседаний вместе со своим советником, таким же загорелым, как он сам, порывисто обнял дона Корлеоне, всем своим видом выражая сочувствие отцу, потерявшему первенца, и сказал несколько подобающих случаю слов.

Главы семейств хорошо знали друг друга. Им не раз доводилось встречаться за эти годы то в общественных местах, то для выработки позиций по тому или иному вопросу. Они всегда старались подчеркнуть уважение, какое питают к коллегам, а при случае даже оказывали мелкие любезности.

Следом за Трамонти прибыл Джозеф Залуччи из Детройта. Его Семья, заручившись поддержкой местных властей, нелегально содержала крупнейший ипподром. Семья не гнушалась, разумеется, и более мелкими статьями доходов, но на Детройтском ипподроме хозяйничала полностью. Лицо Залуччи постоянно светилось благодушнейшей из улыбок. Оно напоминало полную луну. Стопятидесятитысячный особняк дона Джозефа размещался в самом фешенебельном квартале города. Его сын и наследник женился на девушке из знаменитого в Америке рода политиков и предпринимателей.

Как и Вито Корлеоне, Залуччи предпочитал разумные действия преступным. Среди городов, контролируемых мафией, Детройт занимал последнее место по проценту преступлений. За последние три года ребятам дона Джозефа лишь дважды пришлось приводить в исполнение смертный приговор. Кроме того, Залуччи не одобрял наркотиков.

Он тоже приехал с советником, и оба сочли своим долгом высказать соболезнование дону Корлеоне. Раскатистый бас Залуччи звучал совершенно по-американски, еле уловимый акцент придавал его речам бархатистость. Он выглядел типичным американским бизнесменом, несколько старомодным и консервативным, но деловитым и подкупающе внимательным к собеседнику. Судя по его поведению, Залуччи склонялся к позициям Вито Корлеоне. Он даже подчеркнул это, произнеся с большой сердечностью:

— Я приехал сюда только на твой зов.

Дон Корлеоне склонил голову в знак признательности. Значит, он мог не сомневаться в поддержке Залуччи.

Еще два дона прибыли с западного побережья вместе. Они приехали в одном автомобиле и вообще, поскольку работали сообща, предпочитали держаться вдвоем. Их звали Фрэнк Фальконе и Энтони Молинари, обоим было только по сорок лет — младше всех прочих донов. Их отличала не только молодость, но и манера вести себя: Голливуд налагал свой отпечаток даже на подпольный мир. И чувствовали себя куда раскованнее, чем прочие главы Семей в такой щекотливой ситуации. Фрэнк Фальконе занимался в основном профсоюзами и казино в пределах Голливуда, прирабатывая мимоходом поставками живого товара в дома терпимости на Дальнем Западе — из числа совсем пропащих кинозвездочек. Молинари держал в руках все побережья в пределах Сан-Франциско и контролировал все игорные заведения, связанные со спортивными играми. Помня о своем сицилийском происхождении, а предки его сплошь рыбачили, Молинари открыл лучший в Сан-Франциско ресторан «Дары моря», славящийся своей кухней. Про него сплетничали, что он скорее потерпит убыток, чем пожертвует качеством блюд. Ресторан был предметом особой гордости для Молинари, хотя по виду он куда больше походил на профессионального игрока. Что, впрочем, было недалеко от истины: его караваны не раз переходили мексиканскую границу, провозя контрабанду. Наркотиками он тоже не брезговал.