К тому же в свои шестьдесят лет Филипп Таталья молодился и таскался по бабам. Потворствовать слабостям ему было легко — при том, что Семья Таталья зарабатывала на женщинах. Основой бизнеса у них всегда являлась проституция, точнее, сутенерство, только в широких и организованных размерах. Кроме того, Таталья прибрали к рукам практически все ночные увеселительные заведения Нью-Йорка, и поэтому легко могли помочь начинающим исполнителям и также легко прижать любого из удачливых певцов или комиков, оказывая влияние на фабрикантов грампластинок. Но во главе угла для Семьи Таталья все равно оставалась проституция.

Как личность Филипп Таталья тоже не вызывал особых симпатий у собратьев. Он причитал и жаловался на нескончаемые расходы, утверждал, что счета из прачечных за стирку полотенец и белья для сотрудниц съедают львиную долю доходов, хотя все знали, что Семья Таталья владеет целым комплексом прачечных комбинатов. Скулил, что девицы ленивы все, как одна, и норовят сбежать или того пуще, покончить жизнь самоубийством. Что сводники — пропойцы и жулики, понятия не имеют о верности — продадут от делать нечего. Толкового работника ни за какие пряники не сыщешь. А сицилийские парни воротят нос от такой работы, считают ниже своего достоинства сутенерство, тоже — чистюли, небось, перерезать горло ни секунды не засомневаются.

Таталья обычно охотно делился своими трудностями со всеми, кому не лень было его слушать, даже если не находил в своих собеседниках ни внимания, ни сочувствия. Наоборот, его разглагольствования вызывали только насмешки и брезгливость. Может быть, оттого-то даже победа над Семьей Корлеоне не принесла Таталье ни авторитета, ни популярности. Все знали, что свою силу Таталья черпал сначала в турке Солоццо, а потом — в опоре на головорезов Барзини, и значит, победу нельзя было считать почетной и заслуженной. Да и то, что Таталье не удалось воспользоваться преимуществом первого удара, который мог бы стать единственным, будь они более ловкими и решительными, тоже не служило им на пользу. Ведь смерть дона Корлеоне развязала бы гордиев узел и война окончилась бы, еще не начавшись.

Но дон Корлеоне остался жив и сидел во главе стола. Обе Семьи — и Таталья, и Корлеоне — потеряли сыновей в междоусобной войне, поэтому при встрече они обменялись только вежливыми кивками, подтверждающими, что признали друг друга. Дон Вито Корлеоне притягивал к себе взгляды собравшихся уже потому, что все старались рассмотреть признаки недавней немощи, слабости, горечи от поражений в его спокойном и властном лице. Тот факт, что великий дон ищет мира после недавней гибели горячо любимого сына, вызывал недоумение и настораживал. Что это? Расписка в собственном бессилии?