— Конечно, идите, Тамазин. Да, и спасибо вам за то, что передали мне в Тауэр еду и одежду.

— Я счастлива, сэр, что вам удалось вырваться из этого жуткого места. Пока вы были там, Джек просто обезумел от беспокойства.

Взгляд Тамазин по-прежнему оставался выжидательным и настороженным. Возможно, она не знала, на какое отношение с моей стороны может рассчитывать. Сделав реверанс, девушка удалилась. Я опустился в кресло у кровати Джайлса.

— Вас пытали? — тихо спросил старик.

— На мою удачу, они лишь приступили к пыткам, когда Джек принес письмо от Кранмера. Так что я отделался сравнительно легко.

— Барак говорил, что Рич и Малеверер организовали против вас настоящий заговор.

— Да. И их козни известны Кранмеру. Рич, как всегда, выйдет сухим из воды. А вот Малеверера ожидают крупные неприятности.

Я поймал взгляд Джайлса, устремленный на мое запястье. Рукав снова задрался, обнажив наручник и ссадину, которая становилась все глубже.

— Эта штуковина наводит меня на горькие размышления, — задумчиво произнес он. — Король готов заковать в наручники всю Англию, а порядка в стране становится все меньше. Высокопоставленный мошенник вроде Рича может безнаказанно оклеветать честного человека, бросить его в тюрьму, даже подвергнуть пыткам. Ему ничего не стоит попрать закон, повернув в свою пользу любую тяжбу. Поверьте мне, Мэтью, прежде Англия не знала подобного произвола.

— Да, Джайлс, Англия переживает сейчас не лучшие времена. Кстати, о высокопоставленных мошенниках. Помните, вы рассказывали, что Малеверер происходит из семьи, известной своей неколебимой преданностью католицизму? Но в тысяча пятьсот тридцать шестом году, в чаянии грядущих выгод, он присоединился к реформаторам.

— Совершенно верно. Алчность этого человека не знает пределов. Но почему…

— А что, если Малеверер ведет двойную игру? Объявив себя сторонником реформ, он получил доступ ко многим благам. Но, может статься, в глубине души он верен прежним убеждениям.

— И что из этого?

— Сам не знаю, — пожал я плечами.

— Я отнюдь не уверен в том, что у Малеверера есть какие-либо убеждения, — с улыбкой заметил Джайлс. — А для того, чтобы вести двойную игру, у него не хватит ума.

Я уснул, едва коснувшись головой подушки, и проснулся лишь утром следующего дня, проспав более двадцати часов. Столь длительный сон освежил меня, хотя расшатанные зубы по-прежнему ныли и каждый шорох заставлял меня вздрагивать. Мысленно проклиная наручник, по-прежнему впивавшийся в руку, я встал и оделся. Посмотрев в стальное зеркало, я едва не зажмурился при виде заросшего щетиной призрака с глубоко запавшими глазами.