Король еще какое-то мгновение не отрывал от меня глаз, после чего повернулся и махнул рукой Соммерсу и стражнику.

– Уилл, наполни мой кубок и убирайся вместе со стражником. Два горбуна сразу – это слишком.

Шут налил из фляги вина, а обезьянка с привычной легкостью припала к его плечу. Генрих поднес кубок к губам, и я мельком заметил серые зубы.

– Божья смерть, – пробормотал он, – эта вечная жажда…

Соммерс и стражник вышли и тихо закрыли за собой дверь. Я быстро взглянул на Пэджета, и он посмотрел на меня своим бесстрастным пустым взглядом. Глаза короля снова нацелились на меня, и он проговорил с тихой угрозой в голосе:

– Итак, мастер Шардлейк, я слышал, ты проводил время с моей женой.

– Нет, Ваше Величество, нет! – Я услышал панику в собственном голосе. – Я просто помогал ей разыскать…

– Разыскать что?

Генрих с трудом протянул руку к столу позади себя, и его на удивление тонкие пальцы схватили стопку листов. Он снова повернул свою тушу ко мне и показал мне листы. Я увидел почерк королевы и разорванную первую страницу, где ее схватил, умирая, Грининг. «Стенание грешницы».

Я почувствовал, как пол уходит у меня из-под ног, и снова чуть не лишился чувств, но мне удалось сделать глубокий вдох. Король смотрел на меня, ожидая ответа и сжав свой маленький рот. Тут стоявший рядом со мной Пэджет проговорил:

– Естественно, мастер Шардлейк, узнав от своего шпиона в кружке анабаптистов, что они выкрали написанную королевой книгу, я сразу же сообщил об этом Его Величеству. Он велел принести книгу ему, а секту уничтожить. Рукопись все это время находилась у него.

Я с глупым видом уставился на книгу. Все усилия, все месяцы тревоги и страха, то, что случилось с Бараком сегодня вечером… И все это время король держал «Стенание» у себя. Я должен был прийти в ярость, но в присутствии Генриха не было места никаким эмоциям, кроме страха. Он ткнул в меня пальцем, и его голос захрипел гневом:

– В прошлом году, Шардлейк, когда королева и я были в Портсмуте, я увидел тебя перед толпой, когда въезжал в город.

Я в изумлении поднял на него глаза.

– Да, и я тебя запомнил, как запоминаю всех, на кого имею причину смотреть с недовольством. Тебе уже однажды не удалось найти украденную рукопись. В Йорке, пять лет назад.

Я судорожно глотнул. Тогда король публично оскорбил меня. Однако он мог сделать кое-что и похуже, если б знал, что я таки разыскал тот тайник с документами, но – поскольку найденное внутри было столь взрывоопасно – уничтожил их. Я посмотрел на Его Величество в иррациональном страхе, что эти пронзительные глаза могут прочесть все мои мысли, увидеть то, что я сделал в Йорке, и даже мои недавние предательские мысли о вере анабаптистов.