– Странно, я тоже об этом подумала.
Робби подошел к парфюмерному органу и сел на скамью. Жас расположилась рядом.
– Хотя… Здесь причудливее, – сказал он, касаясь резьбы, которой был украшен стол.
– Думаю, к дизайну этой комнаты приложил руку муж Фантин. Она выполнена в том же стиле, что и остальные помещения.
Робби понюхал воздух – в точности так, как это сделала она во время первого своего визита. Сегодня запахи ванили, розы, лимона и вербены ощущались даже более явственно.
– Симпатично, – сказал он.
– Да. И узнаваемо. Западает в память и будоражит. Собственно, как и история самой Фантин. Я спрашивала у Гаспаров, как ее девичья фамилия. Что за парфюмерная династия поступила с нею так жестоко. Они не знают.
Робби осмотрел ряды маленьких коричневых бутылочек с эфирными маслами и эссенциями. На каждой была прямоугольная бумажная этикетка, пожелтевшая и выцветшая. На всех – чернильные надписи, выведенные женским почерком.
– Удивительно, что все сохранилось, – сказал он. – Столько лет прошло…
– Должно быть, она сидела прямо здесь и составляла композиции.
Жас сняла с полки флакончик, открутила крышку и наклонилась, вдыхая запах.
– У Эша остались все записи Фантин.
Она вернула бутылочку на место, открыла ящик стола и достала блокнот в замшевой обложке, на которой золотом были вытиснены инициалы: Ф. Г. Протянула брату.
– Ее формулы великолепны. Я испробовала один рецепт – изумительно. Эш сказал, что мы можем вернуться, если захотим поработать здесь с рецептурой.
– Мы?
– Я еду домой, в Париж. Вместе с тобой. И я бы хотела взять с собою ту странную янтарную эссенцию – ту, которая вызывает галлюцинации. И формулы.
Робби заулыбался.