— В общем, да. Перевод не отредактирован. Я бы не решился представлять его в таком виде.

— Можно мне его взять?

— Вы можете взять все. — Шайер наклонился чуть вперед. Адриан протянул руку и принял листок бумаги. — Пергамент, рукописи. Они ваши.

— Они мне не принадлежат.

— Знаю.

— Тогда почему же вы мне их предлагаете? Мне казалось, вы должны просить меня оставить их вам, чтобы изучить. И поразить мир.

Ученый снова снял очки. Его глаза щурились от усталости, голос был тих.

— Вы передали в мои руки очень странную находку. И страшную. Я уже слишком стар. Мне это не по силам.

— Не понимаю.

— Тогда прошу вас принять во внимание вот что. Эта рукопись опровергает смерть, а не жизнь. Но смерть была символом. Усомнясь в символе, вы рискуете подвергнуть сомнению все, что стоит за этим символом. А я не убежден, что это оправданно.

Адриан некоторое время молчал.

— Цена истины слишком велика. Вы это хотите сказать?

— Если это истина. Но, повторяю, у нас распространена иллюзия о неопровержимости древних истин. Гомер выдумал своих героев, но многие века спустя путешественники пускаются в далекие плавания, чтобы найти пещеру, где обитали одноглазые великаны. Фруассар сочинял хроники исторических событий, никогда не имевших места, но его все превозносят как выдающегося историка. Я прошу вас подумать о последствиях.

Адриан встал, задумчиво прошелся по кабинету и остановился у стены, на которую недавно смотрел Лэнд. Плоская поверхность, покрытая белой краской. Пустота.

— Вы можете подержать эти документы здесь?

— Да, я могу запереть их в лабораторный сейф. И прислать вам свидетельство о приеме на хранение. Фонтин обернулся.

— В сейф?

— Да. В сейф.

— Это надежное место?

— Вполне. А на какой срок, мистер Фонтин?