— На какой срок — что?

— Вы хотите все это оставить у нас?

— На неделю, на месяц, на век. Не знаю.

Он стоял у окна своего гостиничного номера и смотрел на силуэт Манхэттена. Нью-Йорк притворялся спящим, но мириады огоньков внизу на улицах разоблачали невинный обман.

Они проговорили несколько часов подряд — он и сам не помнил сколько. Говорил он, Барбара только слушала, мягко уговаривая рассказать ей все.

Ему предстояло столько сделать, столько пережить, прежде чем он сможет вновь обрести душевное спокойствие.

И вдруг — звук напугал его — зазвонил телефон. Адриан резко обернулся, ощущая, как заколотилось сердце в груди, и понимая, что глаза выдают объявший его ужас.

Барбара встала и бесшумно подошла к нему. Она взяла его лицо в свои ладони. Страх прошел.

— Я не хочу ни с кем говорить. Не сейчас.

— Ну и не надо. Кто бы это ни был. Попроси их перезвонить утром.

Как просто. Сказать правду.

Телефон снова зазвонил. Он подошел к тумбочке и снял трубку, зная, что сейчас скажет, уверенный в своей силе.

— Адриан? Куда ты запропастился? Мы тебя ищем по всему Нью-Йорку! Полковник из Генинспекции Таркингтон сказал, в каком тебя отеле искать.

Это был юрист из министерства юстиции, который работал с Невинсом.

— Что такое?

— Дело раскручивается! Все наши труды наконец-то окупаются! Мы прижали их! Белый дом в панике. Мы связались с сенатским комитетом по законодательству. С минуты на минуту нам назначат государственного обвинителя. На лучшее и надеяться было нельзя.

— У вас есть конкретные улики?

— Больше того. Масса свидетелей, показаний, признаний. Вся эта шайка ворюг уже пытается обеспечить себе пути к отступлению. Мы снова на коне, Фонтин. Ты с нами? Нам нельзя останавливаться!

Адриан задумался на мгновение, прежде чем дать ответ.

— Да, я с вами.