Детектив-суперинтендант Адачи наслаждался воскресной трапезой в доме родителей, но лишь до тех пор, пока не встал вопрос о его женитьбе.

Как правило, его мать заговаривала об этом прямо, однако сегодня она завела длинный разговор о царствующей династии, при этом по особенному поглядывая на сына.

Она несколько раз подчеркнула, что непрерывность рода – одна из самых главных добродетелей, и привела в пример кронпринца, которому предписывалось жениться как можно раньше.

Параллель, которую она проводила, была ясна Адачи с самого начала. Он, быть может, не нес на своих плечах мистической ответственности перед Небом за благосостояние ста двадцати с лишним миллионов японцев – своих подданных, однако для своих родителей он оставался источником тревог и огорчений. И если сам кронпринц мог быть принужден к женитьбе – например, усилиями двора и средств массовой информации, – то уж родителям Адачи сам Бог велел склонять сына к покорности своей воле.

Под их давлением детектив-суперинтендант вынужден был сбежать гораздо раньше, чем планировалось. Поначалу он отправился в штаб-квартиру департамента, чтобы проведать свой отдел и перечитать досье ирландца. Расследование убийства, таким образом, дарило ему большее отдохновение, чем общество родителей, которым иногда словно вожжа под хвост попадала.

Потом он подумал о Чифуни и при этом даже поморщился, как от сильной боли. Адачи любил ее и скучал, если долго ее не видел, однако ощущение того, что он ее теряет, не покидало его даже в редкие часы, что они проводили вместе. Если он когда-либо и хотел на ком-нибудь жениться, то именно на ней, но Чифуни была Новой японской женщиной и не задумывалась о браке…

О, эти женщины! Какое в них удовольствие, какая боль и какие безумства! Кто мог сказать наверняка, что они за существа и откуда? Наверное, они и сами не знали этого.

Он рассеянно ответил на приветствия полицейских из отряда поддержания общественного порядка, которые в своей яркой парадной форме охраняли вход в департамент, и на лифте поднялся в рабочий зал своего отдела. Даже несмотря на то, что дело было в воскресенье, как раз после обеда, в зале оказалось не меньше дюжины его сотрудников. Адачи почувствовал, что гордится своей принадлежностью к трудолюбивому японскому народу. Правда, по чистой случайности именно в этот момент никто из его людей не работал, все смотрели бейсбол по телевизору, но дело было в принципе. Поэтому Адачи не стал настаивать на немедленном продолжении расследования и, присоединившись к группе у телевизора, досмотрел матч и выпил две банки пива.