– Хочешь спросить о Ходаме, Адачи-кун?

– Вы всегда умели читать мысли, сэнсей, – улыбнулся Адачи.

Сержант рассмеялся.

– Каждый полицейский в Токио знает, что ты ведешь это дело. Ходят слухи, что расследование застопорилось. И вот ты появляешься на пороге моего участка с задумчивым выражением лица, которое я так хорошо знаю. Чтобы догадаться об остальном, не нужно даже быть детективом. Так что давай поговорим, если хочешь.

Адачи кивнул и заговорил. Сержант слушал его, набивая табаком трубку.

– Таким образом, тебе нужно знать кое-что из истории, – сказал он, когда Адачи закончил. – Досье не полны, а компьютеры – просто тупые животные. Чтобы приблизиться к сути происшествия, нужны давние кровь и плоть. Изволь. Братья Намака начали возводить свою империю в самые тяжелые послевоенные дни.

– Вы можете помочь мне, сэнсей? – с надеждой спросил Адачи.

– Мне кажется – да, – кивнул Акамацу. Он собирался сказать что-то еще, когда с улицы донеслись громкие крики, потом лязгнул металл, и кто-то завопил от боли. Оба полицейских вскочили. С улицы послышалась пальба, а потом кто-то выстрелил почти под окном полицейского участка.

Адачи выхватил свой револьвер и ринулся вниз по ступенькам. Сержант Акамацу последовал за ним, на ходу застегивая портупею с оружием.

Оябун по собственному опыту знал, что когда в уличном нападении участвует слишком много людей, то это может только помешать делу.

Перевозбудившись от избытка адреналина в крови, вооруженные огнестрельным оружием нападающие могли запросто перестрелять друг друга, а заодно – чертову прорву случайных прохожих. Вооруженные мечами и работающие на короткой дистанции – иначе было просто невозможно, так как длина клинка была меньше трех футов – многочисленные нападающие мешали друг другу, зачастую не в силах разобраться, кого они рубят с этаким смаком и сладострастными выкриками. Хладнокровный человек, сориентировавшись среди кровавых брызг и отлетающих во все стороны отрубленных конечностей, имел неплохой шанс выйти из переделки целым и невредимым.

Тем не менее, правильно расставленные силы давали нападающей стороне определенные преимущества. Какой-нибудь отважный прохожий или герой-полицейский мог нежданно-негаданно вмешаться, увидев только одного нападающего, однако большинство здравомыслящих людей ни за что бы не стали связываться, скажем, с полудюжиной вооруженных мечами якудза, издающими свой боевой клич.

В своей практике оябун отдавал предпочтение маневру, который пилоты-истребители, как он слышал, прозвали “ленивой двойкой”. Самолеты эскадрильи разбивались попарно, на ведущих и ведомых. Пока ведущий истребитель готовился к атаке, его ведомый держался сзади и чуть правее, оберегая своего партнера от опасностей, которые могли грозить ему сзади и с боков.